— Вот вы какие? Сейчас я вам покажу!.. — кричала она и неслась, словно вихрь.
Ей был знаком каждый куст, каждый ухаб, каждая выбоина на дороге, где студенты спотыкались и падали, теряя силы. Игна, как разъяренная тигрица петляла, перескакивала через канавы и неудержимо неслась вперед. Она настигла группу и уже почти догнала дочь, но и той эти места были знакомы не хуже матери. Ведь все ее детство прошло здесь. Что для молодости препятствия? Земля так и стелется под ноги; бугры исчезают, холмы становятся ниже, кусты наклоняются, а камни скатываются с их пути. Земля под их ногами гибкая, послушная. У молодых есть крылья — если захотят, могут полететь. Но Игна не могла примириться с этим, допустить, чтобы дочь обогнала ее. Она все еще считала ее ребенком, обязанным бежать к матери по первому зову. А дочь не только увлекла всех за собой, но даже после того, как почти все уже остановились, продолжала мчаться вперед.
Все кооператоры приостановили работу и с изумлением смотрели на поединок матери с дочерью. Яничка бежала впереди и время от времени оглядывалась назад, на мать. Ей уже было трудно дышать, она устала, но не останавливалась. Бежала, как на стадионе во время соревнований, словно ее ожидала награда за то, что обогнала свою мать. Яничка понимала, что в техникуме ее непременно обвинят в нарушении приказа, в дезертирстве и провале плана уборки, что никто за нее не заступится. Даже учителя, даже учительница Мара, хотя она ей и родня.
Девушка неслась вперед, как вихрь. Мать временами приближалась к дочери, но сильные струи воздуха мешали ей, словно нарочно отталкивали. Они бежали, как бегуньи, как соперницы, устремившиеся к финишу, к одной и той же цели.
— Стой дочка! — задыхаясь, кричала Игна. — Остановись, не срами меня.
Но Яничка не останавливалась, окрики матери подзадоривали ее и от этого ей становилось веселее. Казалось, непослушная шалунья играет с матерью.
— Держись, Яничка, держись! — подзадоривали ее товарищи.
Игна изнемогала от усталости. Ее ноги налились свинцом, а девчонка продолжала бежать, как серна. Яничка уже ничего не слышала — ни окриков матери, ни смеха товарищей. В ушах звенело. Она знала одно: все смотрят на них и ждут, кто победит. Ей казалось, будто все ей кричат: «Беги, Яничка, беги! Яничка, поверни налево… теперь направо! Браво, Яничка! Еще немного, Яничка! Ха-ха-ха! Браво, молодец…» Яничка слышала эти крики, они подбадривали ее, и она все больше и больше отрывалась от матери. Игна уже видела себя побежденной, опозоренной и униженной, отступившей перед молодостью. Ей вдруг показалось, что в этом состязании — развязка ее собственной судьбы. Победа завода и гибель села. Собравшись с последними силами, она сократила просвет, отделявший ее от дочери, и бросила в нее початок. Он угодил Яничке в голову. Девушка упала. Потом медленно поднялась, хотела бежать дальше, но остановилась. Мать стала перед нею…
— Будешь мне бежать? От родной матери?..
Девушка попыталась было улыбнуться, побледнела и… упала наземь.
— Яничка умерла! — закричали студенты, бежавшие за ними.
— Разрыв сердца! Сердце не выдержало!
— Мать, это мать ее убила! — послышались голоса, однако никто не посмел дотронуться ни до Янички, ни до Игны.
Все замерли в оцепенении.
— Будешь мне бегать, а? — с гордостью повторяла Игна тоном победительницы. Игна, конечно, знала, что ничего страшного с дочерью не случилось. На ее щеках алел румянец, в нежной девичьей руке, которую держала мать, стучала кровь.
— Ну-ка, вставай! — приподняла она Яничку. Та быстро вскочила, пригладила волосы, одернула юбку и, застыдившись, отвернулась.
— Пойдем, дочка! Работать нужно! Кукурузу убирать, а то ведь дождь может пойти! Знаю я, о чем вы думаете! Я все знаю! Вам скажут, вы и на луну полетите, да только земля есть земля. Она своего требует.
Сирена больше не гудела. Словно Игна, швырнув початок, остановила и ее. Медленно, понуро, все время оглядываясь назад, молодежь возвращалась на поле. Завод перестал дымить, огненные всполохи уже не озаряли небо, и оно больше не казалось таким оранжевым. Рассеялся дым. Из оврагов, кустов и рощ снова выползла тишина. Сельская тишина, напоенная ароматом целебных трав. Игна шла позади всех. Как воевода, потерявший в огне сражения саблю и теперь продолжающий судорожно сжимать оставшуюся в руке рукоятку. И только когда студенты скрылись в высокой кукурузе, она с сердцем отбросила остатки початка. Мара, расстроенная, оставалась на своем месте. Глаза ее были полны слез. Игна, подойдя к ней, устало повалилась на землю и сказала: