— Кто она такая? — спросил он нового председателя.
— Ее муж работает на заводе.
— А, так это жена того двурушника, Тучи? — вскипел Солнышко и, больше не слушая председателя, набросился на Игну. — Теперь мне ясно, кто ты такая! Твой муж бунтует на заводе рабочих, а ты здесь — женщин?
— Нет! Ее муж — тихий человек, Сыботином его зовут. Ты что-то путаешь!
— Все равно! — уже не мог остановиться Солнышко. — Так какие у тебя заслуги?
— Вот! — Игна протянула руки ладонями вверх. — Перед землей. Разве это не заслуги?
— Ты член партии?
— Нет! — отрезала Игна. — И не желаю быть в такой партии, которая отнимает у людей кусок хлеба!
— Слушай! — набросился на нее Солнышко. — Да как ты смеешь оскорблять партию, которая ведет, которая руководит…
— Я не оскорбляю партию. Это вы ее оскорбляете. Вы сами не знаете, что делаете!
— Так ты нас еще и дураками выставляешь?
— А что? Разве ж можно назвать вас умными за то, что вы натворили? Да хоть бы нас спросили, а то раз-два и готово! А теперь «Вот он — ваш сад»! Да на кой прах нам этот сад, коль деревьев-то столько погублено? Кто нам заплатит за убытки? Ежели есть правда на свете, так надо бы тебя заставить отдуваться за все!
— Хватит! Прекрати! — кричал на нее Дянко Георгиев.
Но Игна не прекращала.
— Почему — хватит? Пусть говорит! Говори, Игна! Пора им понять, что мы не позволим над собой измываться!
— Товарищи! — кричал Солнышко, а сам все посматривал на трибуну. — Успокойтесь! Я вам отвечу. Дайте мне возможность ответить!
— Нет, ты отсюда говори! Отсюда, с земли! Хоть раз в жизни поговори с народом, глядя ему прямо в глаза. Там, наверху, твои речи улетучиваются и не доходят до нас. Там ты говоришь, что в голову взбредет, чему и сам не веришь. А здесь, на земле, тебя будет бросать то в жар, то в холод!
— Игна говорит правду! Земля, она делает людей правильнее. Муть из головы вышибает. Давайте потолкуем, как люди, товарищ Слынчев[5], а не как высокое начальство и пешки.
Зажатый со всех сторон толпой, словно солнце громадами туч, партийный руководитель начал свою речь:
— Как только построят завод, ваше село станет поселком городского типа и вы будете иметь все привилегии. Будет у вас и канализация, и хорошая питьевая вода…
— Ты сначала накорми нас, а уж потом говори о воде, — не унималась Игна.
— Построим асфальтовые дороги…
— Мы в поле и по немощеным можем ездить, было бы что возить!
— Через село проведем линию высокого напряжения, это позволит осуществить полную механизацию!
— И без высокого напряжения жить можно!
— Ваше село превратится в красивый, благоустроенный уголок отдыха.
— Ну и загнул! Значит, будем только лежать да есть. «Не будешь, милая, работать, а будешь рядышком сидеть!» — запела насмешливо Игна, и все прыснули со смеху.
А Солнышко упорно гнул свое. В последнее время с ним часто случались такие осечки, но это не сбивало его с толку, он к ним привык.
— Построим пекарню!.. Для выпечки хлеба!..
— Пока построите, мы откинем копыта!
Люди смеялись. Он пустил в ход более сильное оружие.
— Не забывайте, что без заводов нам не построить коммунизм! Наши первые заводы войдут в новую эпоху как штурмовые отряды, которые в бою всегда впереди.
— А мы пехота, — отозвалась Гека Мишанкина. — Мой Ристо пехотинец. Мы будем ждать у дверей, так что ли?
— А о трудармии и говорить нечего… — поддержала ее Игна. — Для таких, как мы, эти золотые двери вовек не откроются! Так выходит, товарищ начальник?..
— Да нет же! Вы меня неправильно поняли!
— Нечего отнекиваться! Так оно и будет, как ты сказал. Такие, как ты, и тогда будут жить припеваючи, а мы как были ничто, так и останемся на задворках.
— Прошу без провокаций, гражданка! — заорал Солнышко на Игну.
— Слов этих твоих мудреных не понимаю, только… хорошо, что ты здесь, на земле, вот и выложил все как есть, а был бы там, на трибуне, — вряд ли твой язык развязался.
— Я ничего такого не сказал, что давало бы право меня обвинять!
— Ты уж нас совсем за дурачков считаешь! Нам достаточно и одного слова! Да и без слов все ясно.
— А почему вы план не выполнили? Ведь не выполнили, а, председатель?