Они, конечно, в один голос заорут: «Товарищ директор, мы идем! Делайте с нами что хотите, но мы пойдем!»
Яничка отвечала урок, но ученики вертелись, шумели, мешали ей сосредоточиться. Слова путались, как никогда. Она повторяла одну и ту же фразу по несколько раз, с трудом связывая ее с другими. Мысли ее летели на улицу, унося с собой нужные слова. Мара слушала. Вначале делала замечания, поправляла, а потом перестала. Она уже не слыхала, что говорит Яничка, и только повторяла: «Так, так!..», а Яничка видела, что совсем не так, и дивилась, что с учительницей. Она должна была поставить ей двойку за то, что запинается на каждом слове и повторяет одно и то же. Должна была сказать ей: «Садись на место! Что ты там лепечешь? О чем думаешь? Ты ничего не знаешь!». Должна была влепить ей двойку в дневник, но… директорша сидела, как каменная, продолжая механически повторять: «Так, так!». Она не видела Янички. Ее глаза блуждали невесть где. Она вся горела, и если бы в этот момент вошел инспектор, он бы ей сказал: «Что вы делаете? Вы же абсолютно не готовы к уроку. Придите в себя или вам придется покинуть класс». Учительница все время посматривала на дверь. Сердце тревожно стучало. Ждала, что вот-вот услышит шаги и в класс войдет инженер, но никто не входил. С трудом дождалась звонка. Но для нее урок был окончен еще тогда, когда дети закричали: «Инженер! Инженер приехал!» Вот тогда-то и кончился для нее этот урок, хотя после Янички она спросила еще двоих. Что они говорили, Мара не знала, кого вызывала — не могла вспомнить. Ей хотелось выйти из класса, не дожидаясь звонка. Она делала это, когда случалось какое-нибудь срочное дело или же ее вызывали к телефону в канцелярию, но теперь не решалась, боялась, как бы ученики не догадались, что это она из-за инженера. Еле дождалась, пока школьный звонок запоет свое «дзинь-дзинь». Другой раз звонок звенит-звенит и заглохнет, и только тогда она выходит из класса, а тут, услышав первые удары колокольчика, так и выпорхнула в коридор. За ней высыпали ученики.
— Инженер за нами приехал! — кричали мальчишки. — Мобилизует нас на работу на стройку!
Коридоры заполнились шумом, гамом, топотом.
Мара, затаив дыхание, вошла в директорский кабинет. Она была уверена, что он, как человек воспитанный, сидит там и в ожидании ее рассматривает журналы.
Но инженера в кабинете не было. Мара в досаде швырнула на стол журнал. Выглянула в окно. «Джип» стоял перед крыльцом. Поправив перед зеркалом волосы, немного успокоившись, стремительно вышла из кабинета.
— Тихо, ребята! Не бегайте, как сумасшедшие! — бросила по привычке на ходу детям и побежала вниз по лестнице.
У парадного сгрудились ученики ее класса. Мара, пробившись сквозь шумливую толпу, вышла на улицу, но инженера не было и там, стояла только его машина, облепленная любопытной детворой. Шофер сидел за баранкой. Она еще раз оглянулась по сторонам и убедилась, что того, кто ей нужен, нигде нет. Хотела спросить водителя, где инженер, но сдержалась. Осенний холодок — она выскочила в одном платье, без пальто — отрезвил ее. А сердцу было горячо от нахлынувшего чувства.
Покрутившись возле машины, она строго сказала детям:
— Ну, посмотрели — и хватит! Идите в класс! Вы что, машины не видели?
Ребята неохотно поплелись в школу, а Мара подошла к шоферу и тихо спросила:
— Вы по какому делу?
— Привез инженера с архитекторшей. Приехали зачем-то к председателю.
— Где они? — спросила Мара.
— Пошли в правление.
Она посмотрела на часы и, хотя переменка уже кончалась, решила сходить в правление. Сделала шаг и остановилась. Ей стало стыдно: «Куда это я разлетелась? Человек приехал по делу, а меня принесет… К чему?» Решительно повернулась и пошла в школу.
12
Что вызывает приливы и отливы в море? Говорят, луна. Появившись, начинает притягивать водяные массы в направлении своего движения — это прилив. Зайдет луна, и воды хлынут обратно — это отлив.
А что вызывает приливы и отливы в женской душе? Могут ли они зарождаться и исчезать сами по себе? Здесь тоже какая-то луна всходит и заходит — луна в образе какого-нибудь мужчины! Явился инженер, и в душе Мары — прилив. Исчез инженер, и отхлынули бурные волны. На душе у нее стало пусто и неприютно. Как на дне моря после отлива остаются клоки водорослей, голые камни, колдобины и рвы, так и в ее душе царил хаос. Она презирала себя.