— Мы потребуем отмены этого постановления!
— А нам куда деваться? — завопили женщины и плотнее сомкнули кольцо. — Где мы будем работать? Вы у нас отнимаете лучшую землю!
— Вам же государство заплатит!
— Нам не надо денег! Деньги растранжиришь за год, а земля каждый год дает хлеб! Мы живем не на зарплату, не то, что рабочие. Нам зарплата идет от земли!
— Как построим завод, он с вами расплатится… машинами.
— Так за эти машины тоже деньги платить надо. А откуда мы их возьмем, если не будет земли? Без земли мы — ничто!
Инженер не знал, что им ответить. Он был убежден, что завод нужен, но не мог объяснить крестьянам, как они будут жить без земли. Трудно объяснить на словах, что улучшение благосостояния народа без индустриализации невозможно, а это долгий и трудный процесс. Сам он еще точно не мог себе представить, как это будет, хотя был уверен в счастливом конце. Он и раньше строил завод, но на государственной земле, а сейчас впервые крестьяне заставили его серьезно подумать об их положении и интересах.
— Вон горы! Там и стройте себе заводы, и без того на камне ничего не родится. Тогда и мы придем к вам строить! А нашу землю не троньте!
— Да, но здесь есть вода и железная дорога, — возразил инженер и, недолго думая, добавил: — Перед интересами государства село должно поступиться.
— Ах, так? — выскочила вперед Игна Сыботинова, статная женщина с энергичным лицом и черными, жесткими, как лошадиный хвост, волосами. — Значит, село пусть вымрет, чтоб жили вы, городские! Мы, крестьяне, должны подыхать, чтоб размножались вы, рабочий класс! Гробокопатель ты, вот кто!
Не думая, что затронет самое больное место, инженер откровенно и просто сказал:
— Таков закон развития, товарищ! К тому идем. Крестьян переплавим в рабочих! Вместо семидесяти пяти процентов крестьян будет семьдесят пять процентов рабочих!
— Мы же не сало, чтобы перетапливать нас на мыло и выжарки. Времена Гитлера прошли!
— Такова платформа… социализма. Сельская Болгария должна превратиться в индустриальную!
— Боже мой! Вы слышали? Этот человек — убийца! — крик Игны резанул по сердцам и всколыхнул толпу.
И пока Туча сдержанно увещевал прибывших: «Уходите. Прошу вас, уходите, чтобы избежать нежелательных последствий!», в воздухе просвистел огромный ком земли и так ухнул инженера по спине, что тот пошатнулся и чуть не полетел в ров. «На! На! Турецкий паша! Мы и за Цвету тебе заплатим!» И комья земли, как град, посыпались на землекопов.
— Вот вам завод! Вот вам сто процентов рабочих!
Рабочие прикрывались лопатами, как щитами, прятались во рву, но крестьяне яростно наступали. Их натруженные руки хватали комья земли и швыряли ими в рабочих. Словно осколки снарядов, сыпались на головы людей куски дерна. Земля превратилась в оружие. Такого «сражения» не приходилось видеть ни крестьянам, ни рабочим. Запахло свежевспаханной землей. Земля не хотела знать, кто ее потревожил: тракторы или крепкие крестьянские руки. Она издавала свой древний, сладкий запах, напоминая о севе. От свежих комьев шел пар, который землепашцы обычно вдыхают с надеждой и благоговением. А сейчас, в разгаре битвы за спасение земли, этот пар походил на пороховой дым.
Туча, ошарашенный случившимся, размахивал руками, кричал, но уже было поздно — никто его не замечал и не слушал. Председатель потерял власть над людьми. Казалось, еще немного, и рабочих зароют живьем в том рву, который они выкопали, но тут перед крестьянами встала молодая учительница Мара. Она водила школьников на опытный участок собирать орехи.
— Стойте! Что вы делаете? — сказала она тихим голосом, а ее лицо было белым — бело, точно знамя парламентеров.
Дети, у которых не только руки, но и лица были измазаны ореховым соком, обступили свою учительницу и, запустив руки в мешочки с орехами, побрякивали ими, будто патронами.
Битва прекратилась. Три-четыре, кома земли гулко ударили в железо лопат, как последние пули. Инженер видел, как молодая девушка с большими черными глазами, в которых мерцали тревожные огоньки, подошла к толпе и стала обезоруживать крестьян одного за другим, как комья земли выпадали из медленно разжимающихся корявых пальцев и рассыпались. Некоторые хватались за кирки и лопаты, готовые ринуться в атаку с этим трофейным оружием. Но учительница с детьми мужественно стояла впереди толпы, и никто не решался сделать первый шаг.
— Идите себе, ребята, с миром! Мы знаем, что вы не виноваты… — Туча вынул большой носовой платок и, стряхнув с него пыль, старательно вытер пот с лица. Он не ожидал того, что случилось.