Соцсоревнование началось, но Кокорев хотел подешевле, поэтому доверился обычным подрядчикам-хватам. У Старко же каждый миллиметр пристрелян, поэтому первым делом отправили «новых полицейских», чтобы охраняли всё по ходу и за порядком следили. Царь-батюшка сиё одобрил, понимая, что «русскую исполнительность на местах» нужно контролировать. Фельдмаршалу, ясен перец, виднее, как организовать порядок в танковых войсках. В итоге, Кокоревская дорога начнёт свою работу в 1862 году (как в реальной истории), а Старковская лишь в 1863 году.
В июле Олег Александрович получил право кусать локти. Он продал телеграфные акции задёшево и плюнул на проект, а Сайрус Филд довёл дело до конца. Кабель был уложен и началось телеграфирование через весь океан. Семь медных жил в гуттаперчевой изоляции, пусть и с помехами, но передали замирающее кваканье — президент США и королева Англии обменялись поздравительными телеграммами. Причём им понадобилось всего лишь шестнадцать часов на передачу целой сотни слов. Попаданец опять столкнулся с собственным незнанием, теперь хоть свой кабель изобретай (а как?) и укладывай. Может проще дождаться запуска спутников и трепаться через океан по мобильнику? Или не лезть туда, где не петришь, а заниматься подготовкой воинов и оружия.
Хорошо хоть деревянная бумага пошла массой, как и нормальное стекло. Спасибо Меуччи и Бессемеру за их изобретательские подвиги. В конце концов, невозможно быть всюду первым и всё подминать под себя. Телефон Меуччи, кстати, тоже не фурычил дальше сотни шагов, но был удобен в локальном использовании. Тем более, что американский итальянец постоянно улучшал характеристики и изобретал новые элементы для развития такой связи.
Александр Второй, в дополнение к проводящимся реформам, издал указ о флаге России. Три горизонтальные полосы (сверху вниз): чёрного, жёлтого и белого цвета. У Николая Первого был такой же только средняя полоса была скорее оранжевой. Коммерческий бело-сине-красный триколор и за флаг-то не считался, так как особо негде его применять. В любом случае, можно считать, что целая одна реформа произведена российским монархом.
Все остальные имелись на уровне планов, разработок, а кое-что уже возглавлялось созданными комиссиями и комитетами. Особенные дебаты в верхах велись по поводу военщины и, естественно, её бюджета. Всё-таки в мире столько проблем, что армия должна быть нормального миллионного размера, а не огрызок какой-то.
— Господа, с нами перестали считаться европейские державы, узнав о сокращении.
— В чём именно, если не секрет?
— Вон, Австрия захватила Валлахию и Молдавию, даже не спросясь.
— Так, ежели нам они не нужны, то какая разница?
— Ну неправильно сие, должен быть конгресс или хотя бы переговоры. Совсем нас не уважают.
И неважно кто, что и где говорил, проблема в том, что сокращения коснулись генералов. Военный министр Сухозанет пытался, конечно, лавировать и раздавать обещания и сторонникам, и противникам, но уж очень плохо это получалось.
— Ваше величество, ну пообещайте же вы им, что армия будет восстановлена в прежнем количестве. Ну жизни никакой не стало, сплошные жалобы и возражения.
— Милейший Николай Онуфриевич, глупости я обещать не собираюсь. Зачем тратить огромные деньги на миллион солдат, если их нечем бронировать и вооружить?
— Ваше величество, но пока заводы не справляются с производством новых винтовок в потребном количестве.
Всё упиралось в то, что победы в войнах последних лет привели к невостребованности массы солдат. Но сразу возник конфликт. Кем же тогда будут командовать генералы и старшие офицеры? Тут ещё и сам церь блокировал предложение военного министра (незаметного среди полутора десятков других) об«…увеличении содержания генералам, штаб- и обер-офицерам всей армии…» Оно, конечно же будет внедрено, но только в частях, имеющих новое вооружение.
— Господин министр, так заводы и не будут готовить миллион винтовок или сотню тысяч стальных пушек, — улыбнулся царь попыткам министра облегчить свою жизнь, — это другие державы пусть стремятся к количеству, а мы, по-суворовски, возьмём своё качеством.
Бедолага Сухозанет аж расстроился, получив в очередной раз отлуп. Он искренне верил в силу русской армии и близко к сердцу принимал её угасание. Подумаешь, именно ударные подразделения выиграли Крымскую и Кавказскую войны. Другие, между прочим, тоже героизм проявляли, но не всем досталось стальное оружие. Зато генералы верой и правдой будут служить в мирные времена, а если понадобится и всех себя положат ради славы российской. Ну, или своих солдат. А отправка в отставку приведёт к утере их опыта и знаний. Жаль, что император не хочет понимать столь простых вещей. Вон, назначил выскочку Милютина руководить реформой обучения в училищах и руководить Академией, а заодно разрабатывать новую тактику и стратегию. Куда же это годится, когда коней на скаку меняют.