— Что-то есть, — сказала Полина.
— Как понимать «что-то»? — сразу вскинулся Евгений.
— А так и понимай. Некоторые строчки хорошие, а некоторые — так себе. Что значит — «маятник вместо креста»?
— У тебя полностью отсутствует ассоциативное мышление. Маятник — символ времени. Да что тебе объяснять! Между прочим, я тут на днях читал в одном доме, вернее, в мастерской. У Князева, ты его знаешь.
— Не знаю никакого Князева.
— Мы его как-то встретили на улице. Помнишь у Летнего сада?
— Бородатый, с выпендрежной девицей?
— Это его дочь. Но суть не в ней. Там народу собралось — сесть некуда, вся элита. И знаешь, очень хорошо слушали, а потом, когда обсуждали, ну… просто апологетические были выступления. Я не ожидал. Да, кстати, Князев просил тебя привести.
— Это еще зачем?
— Хочет писать.
— Меня?! Тоже еще нашел Джиоконду!
— Джоконду. Он говорит: ты — тип русской женщины, из этих, знаешь? — которые — коня на скаку. Между прочим, он прав.
— Ага. Сегодня в вагоне как раз смотрелась в зеркало, ну, думаю, и рожа! Не баба, а какой-то сержант-сверхсрочник… Господи, еще не знала, что тут творится! Нет, ты представляешь? — вхожу в квартиру…
К рассказу о краже Евгений отнесся с неожиданным сочувствием. Обычно он интересовался только собственными делами, а тут обошел вместе с Полиной разгромленную комнату, заглянул в шкаф, покачал головой.
— Я-то решил, ты здесь генеральную уборку затеяла.
— Так я же еще по телефону сказала: обворовали.
— Я подумал — розыгрыш, у тебя ведь весьма своеобразное чувство юмора. А тут — послушала бы свой голос. Точно тебя не обокрали, а наоборот, вручили медаль за спасение на водах. В милиции была?
Посещение следователя Полина изобразила в лицах?
— …она вылетела, чуть меня с ног не сшибла, он сидит, уши красные, глаза как у боксера…
— У боксера?!
— Не понимаешь, что ли? У собаки, собака-боксер, ну, бульдоги такие, только рыжие. У них еще глаза грустные-грустные, будто сейчас слезы побегут, вот и у него… «Знаешь, я решила взять собаку!
Мысль о собаке пришла Полине в голову только что.
— От воров? — спросил Евгений.
— От тоски. Нет, шучу, просто так. Пусть будет собака, и все. А заявление я подавать не стала, ничего не найдут, а мороки не оберешься.
— Ну… не знаю. Дело, конечно, твое… А какую ты хочешь брать породу?
Да хоть дворянина. Вообще-то, я бы давно взяла, так ведь командировки же! С кем животное оставишь?
— Как «с кем»?! — оживился Евгений. — Позвольте, сударыня, а я на что? Буду и гулять и кормить. Ты же целый день на работе, пес не может один взаперти… И за город будем его возить! Давай пуделя возьмем, а? Пудель — самая умная порода, почти человек. И до того трогательные…
Полина обняла Евгения. Он тоже ее обнял, поцеловал в волосы, похлопал по плечу и сразу отстранился.
— Иди, иди, нечего тут… вдохновляться, — пробурчал он, — связалась с уродом, так терпи.
— Подумаешь, больно надо! Учти: гениальные стихи писать может один из миллиона, а… это самое — каждый кобель…
— Гениальные? — переспросил он, усмехаясь и кривя рот. — А ты вот так уж уверена, что гениальные?
— Уверена. И нечего нюни распускать. Ложись на диван, не мешай убираться.
Евгений послушно лег, поджав ноги, и повернулся лицом к стене. А Полина принялась за уборку. Прежде всего всунула на место ящики стола и аккуратно сложила в них выброшенные вещи. После чего Евгений смог лечь как следует.
Без транзистора стол выглядел как-то куце. Голо. Полипа подумала и переместила поближе к центру подставку с шариковой ручкой, изображающей взлет ракеты. Рядом поставила перекидной календарь, а возле него, чуть правее, стаканчик с карандашами. Окинув стол удовлетворенным взглядом, пошла было к шкафу, но почему-то вернулась, взяла стаканчик и поменяла его местами с ручкой. Опять направилась к шкафу, но вдруг, резко повернувшись, бросилась назад, схватила стаканчик и разом вытряхнула на стол все его содержимое. Покатились, посыпались на пол карандаши, вывалились скрепки и катушка черных ниток с воткнутой в нее иглой. Полина стояла не шевелясь, затаив дыхание. Она смотрела на середину стола. Там, рядом с красной резинкой, лежала ее «стрелка».