— Нет, Сережа. Ты не понял. Я хочу, пожить так, чтобы нас ничего не связывало.
— А дети?
— Они будут жить со мной. Если ты не против.
— Я против. И потом, детский сад, школа. Как ты себе это представляешь?
— Тогда давай Артема отправим к твоим, а Аленку к моим. Артем может там учиться в хорошей школе.
— Как знаешь, — к такому повороту Сергей был не готов.
— И где ты будешь жить?
— Да не все ли равно! Сниму жилье.
— Это уже за пределом моего понимания. А хуже не станет?
— Значит, так тому и быть. Не судьба.
— Да нет, судьбу нельзя испытывать. Неужели ты даже после пройденного нами испытания этого не поняла? Потерпи здесь, возле меня. Еще немного. Все перемелется. Мы справимся.
— Светка молча присела на ковер рядом с недостроенным мостом. Взяла в руку детальку, повертела ее так и сяк, и не найдя нужного решения, в сердцах отбросила.
— Видишь, ты тоже не можешь ее поставить в нужное место! Как же нам построить этот мост? — Сергей потянулся к жене, заглядывая ей в глаза
Аленка, видя, что работа по постройке замка прекратилась, захныкала и стала дергать мать за рукав.
— Потерпи, доченька, мы обязательно его построим.
— И попадем в замок?
— Ну, а как же иначе?
* * *
Душины все-таки пожили отдельно. Светка забрала детей и уехала на турбазу, расположенную в сосновом лесу на берегу чудесного озера. Чтобы избежать надуманной Светкой глупости, Сергей выхлопотал ей путевку в профкоме шахты.
Природа вокруг была необыкновенно красива. После угольного пыльного городка окрестности казались Светке с детьми раем. Озера образовались в песчаных карьерах с помощью родников. За цвет воды их назвали Голубыми. Водоемы окружали крутые песчаные склоны с извилистыми корнями могучих сосен, оголенных ветром. Над головой сновали изящные ласточки, построившие свои гнезда прямо в углублениях песчаных скал.
Реалии последних месяцев Светкиной семейной жизни отступили как-то сами собой. Целыми днями они с детьми купались в озере, бродили по лесу, собирали грибы со смешными названиями — сыроежки, свинушки и волнушки, и, нанизав их на нитки, развешивали на деревьях возле дощатого домика. Артем на песчаном берегу показывал элементы акробатики из программы спортивной гимнастики, собирая толпы зрителей, а вечерами все вместе, затаив дыхание, пялились на безжалостно неподвижный поплавок в тихой заводи. Заядлые рыбаки считали за честь поймать здесь царицу водоема — щуку. Рыбу, к большому сожалению, не словили, но зато таинство рыбалки постигли, и дань традиции отдали. Ведь турбаза называлась «Рыбацкий романс». Филолога Светку прямо таки возмутило настолько несуразное и нелепое сочетание слов.
***
Сергей, оставшись дома один, все чаще общался с Толиком. Как ни старались они при встречах завести отвлеченный разговор, рано или поздно он возвращался к больной для них обоих теме — теме измены.
— Ты знаешь, когда жена мне изменила, она пыталась объяснить свою измену проявлением у человека животных инстинктов. У одних людей они проявляются слабее, а с других, как она выразилась, так и прут. Тогда я, разумеется, эти аргументы из ее уст и слышать не хотел. Противно было. Я вообще не выяснял отношений, — лицо Толика стало непроницаемым, вгляд застывшим.
— Застал их вдвоем в гостиничном номере. Нашлись друзья, а скорее, недруги, которые взялись помочь мне разобраться в своей счастливой, как мне казалось, семейной жизни. Дверь окрыл спортивно сложенный молодец. В голубине комнаты увидел ее — растрепанно-счастливую в банном полотенце. Ни слова не сказал. Молча шагнул назад. Снял жилье. Даже вещи свои из дома не забрал. Противно было. Она потом бегала за мной по всем квартирам, которые я снимал, клялась, что любит меня, просила прощение. Говорила, что это был только секс и ничего больше. Просила даже, чтобы я ей тоже изменил, а потом мы все забыли.
— А ты это не принял?
— Если бы принял, не уехал бы и не сидел здесь сейчас с тобой. Любил ее и детей до одури. Когда стал жить без них, долгое время чувствовал, словно от меня кусок отрезали. Я и сейчас по-прежнему люблю их. Часто задумываюсь, правильное ли решение принял. Я женился, детей еще наплодил, а она так и осталась одна. Дети без отца растут. Письма иногда «до востребования» пишет. Получаю их, читаю, фото мальчишек смотрю и кляну себя. Ведь я их бросил. Пусть по веской причине, но ведь факт остается фактом. Моя боль и тоска по ним сжалась в комочек, засела глубоко внутри и ссаднит потихонечку.