***
Мама обняла меня, но не стала плакать и я застыла в ее объятьях. По громкой связи объявили о начале посадки на мой рейс в новую жизнь.
Глава 24
- Ты сама доберешься? - Мурат как обычно был очень заботлив.
- Конечно, доберусь. Спасибо.
Морской воздух раскрывал мои крылья с каждым вдохом и я оглянулась махнув Мурату рукой. Прошло примерно около двух недель, с тех пор как я вновь оказалась в волшебной сказке. Меня окутывали запахи различных специй, ароматного чая и симитов продающихся прямо на улице возле дома. Я застегнула куртку и больше не оборачиваясь поспешила к метро. Мне предстояло сделать одно важное дело, которое жгло дно моего рюкзака. Дневник того парня все еще был со мной. Я миллион раз перечитывала его мысли, каждую запись, пытаясь убедить себя в том, что с автором дневника все в порядке и он просто потерял этот дневник в спешке. Но сердце гулко стучало в ушах и я долго откладывала свою поездку по тому адресу.
В этом городе мне не нужны были наушники, я не хотела закрываться от мира и от людей. Иначе, зачем тогда я сделал такой большой прыжок? Голоса людей сливались в один большой звуковой поток и я просто прекращала вслушиваться в отдельные голоса, а пропускала все звуки через себя. Звуки продавцов на улице, голоса детей, весело лепечущих что-то, звуки машин и автобусов, шум базарчика неподалеку. Здесь все было реальным и живым. Все изменилось, а может изменилась только я.
Я остановилась перед невысоким зданием и сравнила адрес указанный на доме со своими записями в телефоне. Это было то самое место. Я сжимала дневник в коричневом переплете. Нажав кнопку звонка, я долго не слышала никаких звуков. Потом дверь приоткрылась. На пороге стояла маленькая кудрявая девочка, которая с любопытством разглядывала меня.
- Лейла? - я услышала мужской голос, звавший девочку на турецком и интересующийся о том, кто пришел.
- Здравствуйте, можно с вами поговорить? - надеюсь, мой турецкий был не так плох, чтобы понять что я сказала.
Из глубины дома мне крикнули, чтобы я заходила и закрыла дверь. Девочка улыбнулась и схватив меня за палец, утащила куда-то в комнату. На диване сидели мужчина и женщина. На ковре сидел маленький мальчик и играл с какой-то невероятно огромной игрушкой. Женщина поднялась и отложила вязание на полку. Мои руки дрогнули, но я протянула ей дневник. Моих познаний турецкого явно не хватило бы для объяснения всей это истории. Ведь я в итоге ожидала увидеть русско-говорящих людей, но никак не обычную турецкую семью. Мужчина снял очки и внимательно посмотрел на меня.
- Ты говоришь по-русски?
От неожиданности у меня пропал дар речи, но я сделала глубокий вдох.
- Да. Вы тоже?
- Что-то случилось? Тебе плохо? - его взгляд упал на дневник, который я продолжала протягивать, как идиотка. Он подскочил с дивана и схватил его. - Откуда он у тебя?
- Я нашла его и хотела вернуть, - я поняла, что все оказалось более странно чем я ожидала.
Женщина забрала детей и скрылась в другой комнате, оставив нас вдвоем, после того, как мужчина тихо сказал ей, что я пациент.
- Вы доктор М? - я села на диван, в недоумении пытаясь разглядеть того человека, который был знаком с автором дневника.
- Ты читала дневник? - он присел рядом и покрутил дневник в руках. Затем положил его на стол и сцепив пальцы, откинулся на диване.
- Читала, поэтому я здесь. Где этот парень? И почему его дневник оказался в Стамбуле?
- Потому что я его доктор и он писал его по моей просьбе.
- А где он?
- Этот мальчик погиб.
- Что? Что значит погиб?
- После его смерти, его мама отдала мне дневник. Но я потерял его и очень переживал.
- Он погиб? - дыхание перехватило и мне стало совсем плохо.
Этого не может быть?
- Да, это была драка. Он был сильно ранен. Прости, ты не сказала как тебя зовут.
- Арианна, - машинально ответила я. Глаза застилали слезы и я ничего не видела, кроме расплывающихся пятен вокруг.
- Арианна, дочка. Это тяжело. Но ему теперь легче. Он очень долго болел и душа его болела. Нужно отпустить его.
Слезы выкатились из глаз и я увидела лицо доктора. Морщинки вокруг усталых глаз, седина в волосах, обычный зеленый свитер. Этот человек тоже переживал и ему тоже было больно.