Ходят борцы. Весь день ходят. Весь день ревут на лошадях киргизы.
Вечер.
Ушли офицеры — устали. Казаки на конях дремлют.
Солнце — усталый борец — подходит к тайге. Ветер в золотом бешмете несется по котловине, сонный ветер, усталый.
Гикают киргизы, кричат:
— Кончай, Докай, славный батырь, кончай!
Гудят, ревут мужики:
— Буде, Кузя, буде, родной!… Крой его, стерву!
Обернулся Кузьма и, не шевеля ртом, сказал:
— Си-ча-ас…
Ослабли руки, и дернул от себя тело Докая, а потом грудью — хряс. Как щепа переломилась пыль над головой, туман розово-золотистый.
Заревели мужики:
— Так ево, та-ак…
Кинулись к песку, пыль сорвалась — опять на земле. А на земле, скрючив руки и запрокинув голову, поборотый Кузьма.
Над ним Докай, оперся в грудь его, подняться сил нет. Пальцы скрючены в опояске.
Гикают радостно киргизы:
— Солай, э-эй!… Поборол русского! Э-эй!…
К мужикам Наумыч.
— Кузя-то, парни, отошел!
— С надсады?
— Эх, ты-ы!… — крикнул Наумыч.
И ножом в усталый глаз Докая! По телу Кузьмы пополз Докай на землю.
В лошадях закричали:
— Кро-ой, православные!…
И топот. И рев в топоте, как пыль — алый…
С разбитою головою на арбе киргиз. Юрты в крови.
Небо багрово. Лошади ржут. Травы в криках:
— Степша-а!…
— Ре-ежь!…
— Не спрашивай!
— Режь!…
Топор в голову, как в гнилое полено. Аракчин на голове — не расколешь.
— Не бей топором в плечо — в голову бей!
— Офицера-а!… Офицера!… В погон ево, стерву, бей в погон!
Ра-аз! Топор по погону! Вместе с плечом погон полощется кровью.
— Получай генеральство!… Патронов мало — бей колом.
— Кабинетскую землю хочешь?
— Получай!
За юрты прячутся киргизы. За кучи кизяка, в табуны.
— Скотину не трожь!
— Скотина годна!…
В арбах скрипят. Визжат. Бегут по котловине арбы. Бегут киргизы. Как комар от дыма.
Табуны бегут. Никнут в топоте кровавые травы,
— Скотину не пушшай!…
— Ладно-о!…
— Волки задерут!
Киргизы по котловине. Киргизы в камыши,
— В камышах стреляют. Офицер!… Солдаты!…
— Окопайсь!…
— Микитина сюда, Микитина!…
— Э-э-ой-ой, товарищи!
— Держись!…
Небо на земле. В озеро кровь льет. Кровь вяло пахнет.
Спускаются с холма медленно, неторопливо четырехугольные. Тихо позвякивают фургоны. Они объемистые, они подберут. Немцы.
И еще — степь… Бежит. Пески бегут.
Котловина, лога…
Кошма под ногами. Ноги мнут кошму. Ноги сорвали кошму.
Лошади рвут вожжи. Телега рвет землю.
Синебородый, огромный, мечется в телеге.
— Одно-о, Микитин, землю-ю!… не дадим!… Мики-тин!… гони-и!…
Несется синяя телега. На колесах кровь, мясо, пески, травы…
— Гони-и!…
Гонит Калистрат Ефимыч лошадей. В крови гривы. Облака над степью — алые гривы.
— Товарищи-и!… Тише, товарищи!…
— Гони, Наумыч, бей!
Камыши стреляют. Озеро стреляет. Над озером плачутся утки.
Руки Калистрата Ефимыча на топоре.
— Гони!…
— Землю тебе-е?…
— Кузьку-то… Кузьку!…
За телегами — телеги, телеги… Лошади… Винтовки… Пулемет…
— Зачем оружие? Как смели применить оружие? — спрашивает Никитин.
Камыши горят. Стреляют. Телеги ломаются на телах убитых, как на корнях. Седла на земле. Кошмы. Турсуки, овцы блеют, напуганы…
— Бе-ей!…
— Микитин, к камышам тебя. Микитин!…
По юртам телеги. Грохочут. Небо грохочет, ветер грохочет.
Камыши горят. Кровью горят бороды,
— Выживем!
— Выйдут!
Травы горят. Небо в дыму.
— Траву!…
— Не уйдешь!…
— Микитин!…
— Ми-ки-и-тин!…
Гарь в земле. Бегут киргизы, бегут. По котловинам, в степи…
— Бисмилля!… Бисмилля!… Уй-бой!…
— Карагым!… Ченымау!…
— Бей!…
— Крой на мою голову!…
Из камышей с поднятыми руками офицер и солдаты. В камышах — дым, треск. К озеру на телеге Никитин:
— Товарищи, не трогайй!…
Офицер впереди, этот офицер впереди всегда. Раз ты впереди — получай, поручик Миронов!
— Бра-атцы!… На земле офицер.
— Чужие земли раздавать?…
На документе — поручик Миронов. И еще — в кобуре наган. Сгодится. Никитин на телеге.
— Расстрелять!… Самоуправство! Кто тут посмел?
Нет никого. Степь. По степи киргизы. Киргизов надо догонять.
На коленях солдаты. Руки кверху.
— Э-ей!… Конвой!…
Какие конвои! Степь горит. Камыши горят. Треск на небе. Облака горят. На топоре рука…
— Кро-ой…
Эй, земля хмельная, убийца! Лошади хмельно мечутся. Давай лошадь! Не эту, так другую!