Кроме длинного кинжала за поясом, наг оружия у Дейны не заметил. Пола куртки, правда, сзади топорщилась, но Шширар терялся в догадках, что там может быть такой-то формы. Хоть и говорили при дворе, что Дейна дочь человеческого графа, сейчас наг немного сомневался в этом. Всё же в мире великое многообразие маскировочных зелий и амулетов, не стоит слепо верить слухам.
Вдруг из кустов с яростным рыком выскочила огромная чёрная кошка. Дейна мигом бросилась ей на перерез, Шширар едва успел хвостом перехватить, а радостно вскрикнувший Ссадаши позволил зверю повалить себя на траву. Рыча и скалясь, кошка пару раз лизнула хозяина в лицо и нехорошо глянула на охранников. Наагалей едва успел схватить её за ошейник.
— Госпожа хорошая кошечка, — мурлыкал наагалей, наглаживая огрызающегося зверя.
Дейна всеми силами старалась сохранять невозмутимое лицо, но сердце сжималось от каждого рыка, а ноги сами напрягались, того гляди и пустятся в бег. Страшная какая зверюга… Ещё и злющая!
— Она домашняя, — с плохо скрываемой снисходительностью сообщил Шширар, на всякий случай оттаскивая женщину за свою спину. — Но плохо воспитана.
— Госпожа прекрасно воспитана, — просюсюкал Ссадаши, целуя кошку в ощеренную пасть.
Дейна заподозрила, что со зверем что-то не так. Кошка шныряла по округе испуганным рассеянным взглядом и скалилась, скалилась… Сплошной клубок напряжённых мышц и встопорщенной шерсти. Рычание непрерывно клокотало в глотке, а зубы клацали при каждом слишком резком движении хозяина. Если бы с пасти ещё клочьями падала пена, то можно было бы заподозрить бешенство. А так…
Может, расстройство ума?
Хранительница посмотрела на господина, который безбоязненно тискал рычащего зверя, и вопросительно взглянула на Шширара.
— Она котёнком такой же была, — пожал плечами тот. — Тёмные знают, что с ней. Может, из-за того, что слепая? Да и на нюх, похоже, калека, — ну иначе как объяснить, что она до сих пор не запомнила его хотя бы по запаху и продолжает портить ему хвост? — Господин к ней подход нашёл, но тебе бы я не советовал соваться к ней. До смерти не зажрёт, но там такие челюсти, что кости на раз ломают.
Дейна степенно кивнула, хотя внутри всё сжалось и как-то сломанные рёбра — неудачно на драконе полетала — заныли.
— Ему на солнце плохо не станет?
Шширар сперва решил, что ослышался, и удивлённо воззрился на хранительницу. Та, прищурившись, следила за играющим с кошкой господином.
— Он же альбинос? Не обгорит?
Охранник напряжённо, опасаясь зря понадеяться, отозвался:
— Как есть покраснеет и облезет. Или ещё волдырями покроется. Будет потом ругаться и чесаться.
— Голову бы ему прикрыть… — задумчиво протянула Дейна.
— Не любит головные уборы. Ругается, — Шширар помолчал, продолжая поглядывать на Дейну, и осторожно добавил: — Мерзлявый он ещё. Кровь тепла не несёт, как девка мёрзнет. Месяц назад застуду подхватил. А одеваться тепло не хочет.
Рассказывать, что господин подхватил простуду, просидев полдня в ледяном горном источнике, охранник не стал. Такая малость! Тем более главное он не утаил: об одежде наагалей тогда не подумал и сидел в источнике совсем голый.
— Капризный, — отметила Дейна.
И Шширар невольно проникся к ней расположением. Ну пусть её, даже если она соглядатай от императора! Сколько тех соглядатаев было? Если она и решила обезвредить господина неустанной заботой, разве это плохо? Вряд ли получится, но в этом мире у Шширара появится родственная душа, понимающая, как сложно ему приходится.
Наг придвинулся ближе к напарнице и начал упоённо вещать о слабостях господина:
— Ты с ним поаккуратнее, он ядовит жутко. Я тебе потом противоядие дам, мало ли… Частенько он свой собственный яд глотает, от того по телу расходится жар и тем он греется.
— А не здоровью ли во вред? — встрепенулась Дейна.
— Во вред. Пытаемся пресекать, да где ж его уловишь? Выпивать любит, а потом дебоширит…
— И вы наливаете? — девушка возмущённо распахнула глаза.
— Что ты? — Шширар посмотрел на неё с укором. — Мы, по-твоему, враги себе? Сам наливает. О теле своём вообще не думает! Сам ни рану не перевяжет, ни содранную чешую не помажет.