– Присмотришь за ней, а я сползаю на допрос, – решил Ссадаши. – Только приоденусь.
Выполз из покоев наагалей лишь полчаса спустя. Истомившийся посыльный со сдержанной яростью посмотрел на разряженного в бледно-голубые, с рисунком из гор одежды нага и молча взмахом руки предложил последовать за собой.
– А по какому случаю виконт хочет меня видеть? – невинно затрепетал ресничками Ссадаши, привычно входя в роль изнеженного наагалея.
Обычно маска надевалась сама, без усилий и внутреннего сопротивления. Но в этот раз сопротивление возникло. Наверное, оттого что Ссадаши несколько дней ею не пользовался.
– Его милость сам скажет, – суховато отозвался посыльный, косо глядя на ползущих за нагом охранников.
– Неужели наконец-то поймали заговорщиков?
То ли посыльному показалось, то ли наг действительно особенно выделил «наконец-то»… Сдерживать раздражение стало ещё сложнее.
– Такому слуге, как я, не подобает знать о делах господина.
– Очень надеюсь, что он не решил утомить меня по пустому делу, – наагалей устало обмахнулся рукавом.
Виконт ожидал наагалея в дознавательской, расположенной прямо над дворцовыми казематами. Сама комната находилась не в подземельях, и заходящее солнце через большое окно окрашивало полы в красноватый цвет. Собственно, солнце было единственным ярким пятном. Серые каменные стены, такие же полы и потолок, одинокий, довольно хлипкий стол и пара массивных, сильно выбивающихся из обстановки кресел, в одном из которых и сидел дознаватель. Судя по серым полосам на каменном полу, кресла сюда притащили недавно.
– Наагалей, – тонкие губы приподнялись в неприятной полуулыбке, – присаживайтесь. Рад наконец-то видеть вас.
В устах виконта «наконец-то» тоже звучало по-особенному, и посыльный почувствовал себя отомщённым.
Железная дверь закрылась, и виконт с наагалеем остались наедине.
– Что-то случилось? – поинтересовался Ссадаши, беззастенчиво рассматривая разложенные перед следователем бумаги.
Тот и не думал прикрывать их. Наг отметил несколько схем, дворцовых и городских, кипу разномастных отчётов, какие-то заляпанные бумажные огрызки, наспех набросанные корявые и страшные портреты, в одном из которых Ссадаши признал кого-то хвостатого. Но кого именно, так и не понял.
– Да вы присаживайтесь, – вновь предложил виконт. Искренняя любезность уже настораживала… и будила азарт.
Ссадаши присел и, пропустив хвост под столом, притянул кресло виконта поближе. Вместе со столом, естественно, вдавив его милость грудью в край столешницы.
– Чтобы лучше видеть, – с улыбкой пояснил наагалей, пока виконт не возмутился, – а то с темнотой у меня ухудшается зрение.
Благожелательное настроение виконта улетучилось, сменившись привычными раздражительностью и сухостью.
– Вы вызвали меня из-за потасовки в храме?
– И из-за неё тоже, – нехорошо протянул его милость. – Мы уже допросили всех свидетелей, в том числе и ваших подчинённых. Правда, они были несколько заняты поисками вас, и их ответы весьма… коротки. Хотелось бы услышать вашу версию событий.
Ссадаши мысленно пообещал устроить взбучку безответственным идиотам. Они были обязаны доложить ему о беседе с дознавателем. Нужно же хотя бы немного согласовать ответы. Ссадаши пришлось задуматься буквально на пару десятков секунд.
Шширар после боя попал к лекарю, значит, за главного остался Арреш. Мальчик он сообразительный, должен был смекнуть, о чём стоит говорить, а о чём нет. Ну и, конечно же, увязать все события в храме так, чтобы они звучали правдоподобно на фоне показаний свидетелей.
– Только не нужно говорить о приступе набожности, – скривился виконт Моззи. – Об отношении нагов к богам анекдоты травят.
– Виконт, вы же знаете, что накануне я здорово повздорил с Дейной и даже император не смог уговорить её остаться во дворце, – Ссадаши со вздохом переплёл пальцы. – Она такая горячая, неуступчивая… В храме Богини-Матери я искал свою невесту. Мне доложили, что её покровители уговорили настоятеля храма ненадолго спрятать Дейну. Во время проповеди я её не увидел и, втайне переодевшись, хотел незаметно пройтись по территории и всё же её найти. Но, увы, явились вольные… А вот им бы полагалось быть набожными! – проворчал наагалей. – И попытались меня убить.
Лицо виконта пожелтело, и Ссадаши понял, что с версией угадал.