Максимум, в чем мог обвинить меня господин Турвальсен — это непослушание, не такой уж тяжкий проступок…
— Обвиняется в покушении на убийство мага!
Убийство!?
В глазах потемнело. Господин Турвальсен сказал, что я пыталась его убить!?
Не может такого быть!
Неужели это происходит на самом деле!?
— Вы признаете себя виновной? — холодным тоном поинтересовалась госпожа Симонсен.
— Нет!
— Тем хуже для вас! — сказала она с раздражением, которое граничило с презрением.
— Это какая-то ошибка! Позвольте я все объясню!
— Ваши пояснения не требуются, — меня грубо прервали.
— Я не пыталась убить своего господина! Я лишь отказала ему в близости…
— Молчать! — приказала Симонсен.
Меня учили слушаться магов, но что-то во мне отчаянно сопротивлялось против подобной несправедливости.
— Позвольте мне сказать, как все было!
— Здесь все записано со слов господина Турвальсена. Не забывайтесь! Вы всего лишь резервуар, поэтому будьте благоразумны и не усугубляйте свое и без того незавидное положение, если не хотите немедленно загреметь в нижний сектор, — госпожа Симонсен гневно втянула воздух ноздрями, — это все? — она сделала акцент на последнем слове, — или вы хотите сказать что-то еще? — она грозно взглянула на меня и вопросительно вскинула бровь.
— Я отказалась с ним спать, но не пыталась его убить! — в отчаянии выпалила я.
— У вас есть доказательства?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Я растерялась и не знала, что ответить. Чем я могла подтвердить свои слова? По правде говоря, ничем.
— Если у вас нет доказательств, можете не утруждать себя, разыгрывая этот спектакль, в надежде, что ложь поможет вам смягчить приговор.
Госпожа Симонсен гневно посмотрела на меня. В её взгляде было столько холода, что я осеклась. Сцену, как я выбежала из комнаты видели другие маги, гости господина Турвальсена. Конечно, они прекрасно поняли, что произошло. Но глупо было даже надеяться, что эти господа стали бы свидетельствовать против мага в мою пользу.
— Вы признаетесь виновной, — сказала Симонсен, — и приговариваетесь к двадцати годам заключения с исправительными работами на благо общества по зарядке накопителей.
Стук молотка оглушил меня. Плечи подрагивали. Грохот удара эхом отдавался в ушах. Двадцать лет заключения?! Но ведь я ни в чем не виновата! Может, я сплю, и это всего лишь кошмар?
— На колени!
Я услышала этот приказ, будто со дна глубокого колодца. Мне на плечо легла тяжелая рука, принуждая меня преклонить колени, но в этом не было нужды, потому что ноги сами подкосились.
Услышала, что щелкнул магический замок, и почувствовала, как ошейник скользнул по шее и упал на пол.
Я не могла поверить, что меня лишили знака отличия, которым нас учили гордится. Белый цвет ошейника означал, что я выпускница элитного заведения с большим потенциалом. Воспитатели пророчили мне светлое будущее. Что бы они сказали, если бы узнали, что меня обвинили в попытке убийства? Как отреагирует отец, когда узнает, что его дочь приговорили к двадцати годам заключения?
Моя жизнь кончена!
Я посмотрела себе под ноги. Белый цвет ошейника поблек и превратился сначала в серый, а потом в черный.
Глава 2
После суда стражники провели нас с остальными осужденными в другое крыло здания по галерейному переходу. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и оказались в светлом коридоре, вдоль которого располагались жилые боксы с прозрачными стенками. Все резервуары вокруг были в одинаковой форме, которая отличалась только цветом ткани. Стражник, что вел меня, неожиданно остановился возле одного из боксов и открыл дверь, приложив браслет к считывателю.
— Заходи! — велел он, — твоя кровать здесь.
Я помедлила, который раз за сегодняшний день, меня грубо подтолкнули в спину, принуждая войти. Как только я оказалась внутри, дверь за моей спиной закрылась.
Бокс представлял собой крохотную комнату, в которой помещалось две кровати. На одной из них сидела миниатюрная девушка в синей форме. У нее были короткие рыжие волосы, которые торчали в разные стороны.
После случившегося, я даже не нашла в себе сил, чтобы поприветствовать соседку. Рухнула на свободную кровать, отвернулась лицом к стене и лежала неподвижно. В голове крутилась по кругу одна единственная мысль: моя жизнь кончена… Я желала, чтобы Вселенная сжалилась надо мной, и каким-то волшебным образом я перестала существовать.