— Гражданин, это правду говорят, что через вас нашего Сахара Медовича снимают? Правда?.. Вот это удружили нам всем! А особенно, знаете, мне: теперь у нас посетителей вдвое меньше будет. Ведь к нему кто ни приходил, каждый по полгода, ровно как на службу к нам поступал. Плюс то возьмите, что злые все приходят, всякий норовит меня изругать, будто я Медовичу помогаю людей мурыжить… Да-а, большое вы нам дело сделали, бо-о-ольшое… Спасибо, вам, гражданин!
Хлебосольство
При входе в зал работников конторы встретил распорядитель ресторана. Почтительно, обеими руками пожав руку начальника конторы Сапникова, распорядитель с ласковой укоризною произнес:
— Забываете нас, Семьдесят-Восемьдесят, совсем забываете!
Словами «Семьдесят-Восемьдесят» распорядитель, по ресторанной привычке, заменил неизвестное ему имя-отчество Сапникова. Ловко вставленные в разговор, эти два числительных воспринимались на слух как имя-отчество и притом — любое имя-отчество.
Сапников, довольный оказанным почетом, важно произнес:
— Дела, голубчик, дела не пускают!.. А чем нынче будешь угощать?
— Чем прикажете, Семьдесят-Восемьдесят, тем и накормим. Осетринка сегодня свежая, балычок есть…
— Ну, смотри! — строго заметил Сапников. — Мы сегодня принимаем товарища из центра. Должны же мы ему показать, какое у нас в городе хлебосольство?! То-то!
Догадливые официанты уже сдвигали столы, и сотрудники конторы рассаживались за ними сообразно занимаемым должностям.
Сапников, усадив подле себя несколько растерянного работника из центра, начал заказывать:
— Салатец ты нам сооруди поострее…
— Слушаюсь. Салат «паризьен» дадим, Семьдесят-Восемьдесят, и потом еще огурчиков…
— Нет, голубчик, пускай твой «паризьен» медведь есть! Ты нам крабов найди на салат!
— Слушаюсь. Еще чего-с?
Скромный техник, севший в самый конец стола, захотел проявить свой опыт в ресторанных делах. Понатужившись, он пропищал не своим голосом:
— Хорошо бы сейчас красной икорки!
— Нет, зачем же красной, — поморщился Сапников, — это просто негостеприимно. Икры — так уж надо черной. И не вздумай подсовывать нам какой-нибудь там паюс!
— Обижаете, Семьдесят-Восемьдесят, как же можно для вашей организации и вдруг — паюс? Зернистой принесем со льда…
— Ну, то-то! Потом подашь водочки. «Столичной», безусловно. «Кинзмараули» есть?
— Как не быть! Для вас-то?! Потом «Твиши» поставим. Коньячку для любителей.
— Отлично. А под конец можно шипучего!
Запасы закусок трижды возобновлялись на столе.
Бутылки и графины с неизъяснимой быстротой трижды превращались из опустевших в наполненные.
И тут распорядитель улучил момент шепнуть Сапников у:
— Счетик, как всегда, Семьдесят-Восемьдесят, отправим в контору на ваше имя?
Сапников, разнеженный обильной едой и вином, мягко ответил:
— А куда же, дурашка? Давай прямо в бухгалтерию.
Но сидевший напротив Сапникова главный бухгалтер энергично перебил:
— Нет, насчет бухгалтерии — это вы оставьте!
— Ты о чем, Вася? — удивился Сапников.
— Вы же сами знаете, — зашептал бухгалтер, — относить на счет учреждения банкеты теперь строго запрещено…
— Как-нибудь проведешь, — добродушно отозвался Сапников и добавил распорядителю: — Ступай, голубчик, распорядись насчет рябчиков…
Бухгалтер жестом задержал распорядителя:
— Нет, постойте: я за счет конторы платить не буду!
Бухгалтер говорил шепотом, но крайне твердо.
Сапников поерошил волосы, сделал судорожную улыбку в сторону товарища из центра, процедил ему:
— Кушайте, пожалуйста, что ж вы не кушаете?..
И только после этого зашипел на бухгалтера;
— Хорошо… Тогда кто будет платить за все это?
— Кто ел, тот и будет платить… Вот я первый…
Бухгалтер извлек из кармана потертый кошелек с металлической пастью, нажал на запирающие его шарики. В открывшемся кошельке обнаружилась трешница, квитанция в приеме заказного отправления и немного разменной монеты.
— Дурак! — снова зашипел Сапников. — Лезешь со своей трешницей… Тут уже съели на полтораста рублей да заказано на столько же…
— Будем вычитать из зарплаты, — грустно сказал бухгалтер.
Сапников оглядел пирующих решительным и даже злым взглядом.
— Ты чего, Лапин? — спросил он у сотрудника, который о чем-то шушукался с официантом.
— «Напареули», понимаете ли, всё, — объяснил сотрудник. — Велю ему подкинуть еще бутылочку-другую…