Если же у вас в голове нет ни одной мысли и таковых не предвидится, а выступать надо на открытом воздухе или в очень большом помещении, мы предлагаем другой выход.
Произносите всю речь с большими перерывами между каждыми двумя словами — будто бы для того, чтобы до слушателей лучше долетели сказанные слова. И повторяйте каждое слово пять, шесть раз — будто бы для того, чтобы слушатели лучше усвоили. Используя такой метод, вы можете произнести чудную речь, не имея в голове ни одной мысли.
Например:
— Товарищи!.. Мне думается, товарищи… Думается мне… Мне… Мне думается… что все мы… Все… Мы все!.. Мы все рады… Рады, товарищи!.. Искренне, товарищи! Все мы искренне рады открытию… Открытию… этой починочной мастерской… открытию, товарищи, мастерской… той мастерской, которая будет чинить… чинить обувь… обувь будет чинить, товарищи! Кончаю, товарищи!.. Я кончаю!.. Все мы!.. Все!.. Кончил, товарищи!..
Как втирают очки
В учреждении, где я работал, служил завхоз. Человек он был нерадивый. И прямо на моих глазах дом, в котором помещалось наше учреждение, пришел в полный упадок. Даже потолок рухнул. А завхоз и после этого никаких мер не принимал.
И вот ему пришлось отчитываться на собрании, нашему завхозу. Обстоятельства дела всем на собрании известны, соврать — невозможно. Завхозу пришлось говорить истинную правду. Он говорил так:
— Товарищи! Я целиком и полностью виноват в том, что вверенное мне здание пришло — целиком и полностью — в плохое состояние. Каюсь: я проморгал, когда оно начало разрушаться… А когда потолок уже рухнул — частично, я, конечно, приказал разобрать кое-что вокруг и обещался приступить к ремонту. Но и этого я не сделал целиком и полностью. А когда я надумал обратиться в стройорганизацию, так, знаете, было уже поздно: там уже рабочую силу распределили, материалы распределили… В общем, ничего мне не дали. И по правде сказать, дело обстоит безнадежно, товарищи: надвигается зима, и наше здание скорее всего разрушится целиком и полностью…
Тут бы и призвать его к порядку — этого завхоза. Но скажу прямо: у нас слиберальничали, не сумели заставить голубчика отвечать за свои грехи и работать на совесть. И вот я смотрю: через месяц на другом собрании завхоз о том же деле рассказывает, словно его вины тут нет. То есть, товарищи, начинается очковтирательство. Правда, пока еще не очень крутое. Словом, завхоз выступает уже так:
— Товарищи! Мне, конечно, не повезло, в том смысле, что зданьице мне попалось так себе… Я, сколько мог, охранял его. Ну, а потом оно должно же было рухнуть?! Оно и рухнуло. А как же? Все имеет свой предел, товарищи, другой раз даже сталь отказывает. А тут — какие-то дранки, штукатурка, балчонки какие-то… Ну, правда, я сразу пошел навстречу этому зданию. Я подал команду доломать вокруг все, что можно! Правда, теперь мы частично остались под открытым небом. Ну что же? Если искусственное перекрытие ненадежно, пусть нас перекрывает, так сказать, атмосфера, которая защищает человечество от всех космических неполадок уже не первое тысячелетие, товарищи! Теперь насчет ремонта. Что можно сделать, когда в наших стройорганизациях сидят бюрократы?.. Ты к ним приходишь, а они тебе отказывают. Дескать, все у них распределено… «Где вы были раньше?» — говорят. Хорошо. А потолок, когда он рухает, разве он согласовывает сроки с ними или даже лично со мной, а? Но мы еще с ними поборемся — с этими строителями. Мы еще с ними будем драться, и крепко драться, товарищи! Пусть в будущем году, но все, что рухнуло, мы переложим на них, товарищи! Вот!
Ну а еще через месяц завхоз представлял дело так, что эта авария есть его собственная заслуга. Он говорил:
— Товарищи! Основным нашим достижением за отчетный период, конечно, надо считать то, что нам удалось целиком и полностью выявить все неблагополучия в перекрытиях и стенах нашего здания. Нас не обманула, понимаете ли, внешняя лакировка в этом отношении. Мы не стали замазывать отдельные дыры и трещины. Наоборот: я ему сразу подал команду рухнуть — тому же потолку! А когда этим перекрытиям пришлось пойти нам навстречу и рухнуть, то мы еще разрушили вокруг все, что можно. Зато мы сейчас имеем ясную картину состояния всего дома на сегодняшний день. Я скажу больше: мы пошли на то, чтобы в этом году не делать ремонта! Проверить, понимаете ли, на практике: чего оно соит — наше здание?.. Сколько оно еще может выстоять? И вот, если оно за зиму не даст полного разрушения, то мы подумаем о том, чтобы пойти навстречу этому зданию и найти с ним, так сказать, общий язык. Правда, скажу откровенно: в этом году наши стройорганизации пытались всучить нам кое-какие материалишки, лимиты и так далее… Но мы на это не пошли и не пойдем. Наша точка зрения — глубоко принципиальная: рухать так рухать! Ясно? Все!