Смирненски Христо Димитров
Цветочница
Витоша вечор сегодня скрыта дымкой осторожной,
что фиалковый оазис в лунно-влажном серебре.
Над её печальным гребнем, словно в боли безнадёжной,
в воспареньях тонких тонет звёзд осенних томный бред.
И огромный и усталый, пряча в хладную волынку
тьму увечных душ, стихает стерегущий город-гад —
и под лунным покрывалом он, открывший сказок крынку,
вечным шёпотом заводит еженощный маскарад.
А цветочница-малышка меж фонариков столичных
из кондитерской в кафешку поспешает, как пчела.
А оркестрики ликуют мелодично и ритмично,
но в наигранном веселье скрыты мука и печаль.
Глазки влажные печальны у изгнанницы-ундинки.
Семеня между столами, предлагает всем она
золотые хризантемы в соблазнительной корзинке,
а смиренная улыбка столь рубиново-нежна.
А по телу молодому, по её фигурке стройной
словно щупальца у спрута, взгляды чёрные скользят
и сквозит запрос в улыбках иронически-циничных:
"Хризантемы продаются, а тебя купить нельзя?"
И роняет вздох оркестрик, тихнут слёзные аккорды,
гаснут, молкнут, но по знаку повторяют свой забег:
крылья плавные возносят, воспаряют смело, гордо —
и легонько ниспадают, что приятный, мягкий снег.
Но меж столиков слоняясь, тычет публике корзинку,
русокосая ундинка, чей невесел скромный взгляд,
а огромный и усталый, пряча в хладную волынку
тьму увечных душ, стихает стерегущий город-гад.