— Ты меня своим ангелом называешь, а жену своим светом? Она же Света.
— Зачем ты это спрашиваешь? Ведь всё хорошо, — Константин, приподнявшись на локте, аккуратно поправил прядь волос на лице Гели. — Какая же ты у меня красивая!
Они лежали на широкой кровати в спальне, где Ангелина знала каждый завиток на рисунке обоев, каждую складку на шторах, но впервые подумала, что у неё в этом доме нет ни своих тапочек, ни халата — нет ничего, что указывало бы на её присутствие в этой квартире. Случайность? Желание скрыть её появление? Раньше она об этом не задумывалась. Она о многом не задумывалась.
— Костя, а ты своей жене те же слова говоришь или что-то оригинальное? — этот вопрос не давал Ангелине покоя.
— Прекращай. Это уже становится неприятно. В конце концов, ты тоже не без греха. Упрекаешь в неискренности, а сама каким-то образом выслеживала меня в Петербурге вместо того, чтобы честно поговорить, если вдруг появились сомнения.
— Я не следила, просто ты женился на сестре моей школьной подруги, и она мне свадебные фото показала.
— А что ты своей подруге сказала? — голос Константина напрягся, взгляд стал жёстким. — Твоя подруга знает о нашей связи?
— Ничего не сказала, — Ангелине стало противно, как никогда прежде. Связь… Словечко-то какое колючее подобрал, хотя всегда говорил исключительно о любви.
Константин пристально смотрел на девушку, словно видел её впервые, и тут заиграла музыка Гелиного мобильного.
— Где тебя носит? — донесся из трубки взволнованный голос Ксюши. — Всё скупила по всем магазинам?
— Я в гости зашла, — начала было оправдываться Ангелина, но Ксения её не дослушала.
— Тут такое! Включила на секунду телефон, и тут же звонит Белогорский. Короче, бабка всё правильно сказала. Вот как она говорила, так и есть, всё слово в слово. Маньяк — мой братец. Он этот театр абсурда устроил, чтобы меня из квартиры выжить, чисто трефовый интерес.
— То есть?
— Вот такое «то есть» и есть. Давай приходи скорее. Всё расскажу, — в трубке раздались короткие гудки.
Ангелина убрала телефон и судорожно стала собирать разбросанную по комнате одежду.
— Тебя подвезти? — Константин не пытался задержать любовницу.
— Спасибо. Я на метро быстрее доеду.
— Как хочешь.
Глава 11
Ангелина ехала домой в полупустом вагоне метро. На душе было гадко. «Если уважаешь человека, то не сможешь его унизить, обмануть. Любовь без уважения — это что-то животное». Действительно, ничего человеческого, разумного, в её сегодняшней встрече с Костей не было. Зачем она дала себя уговорить? Зачем поехала к Константину? Её тело хотело его, но понимала же, что, обманывая, устраивал Костя свои дела, понимала, но всё равно поехала, потому что очень хотелось, чтобы нашлось хоть какое-нибудь оправдание любовнику. А узнала, что те отношения, которые, как ей казалось, были так нежны и доверительны, для Константина были «связью», спасибо, что не назвал «порочной связью».
— Девушка, Вы не плачьте. Всё будет хорошо. Я узнавал, — к Геле обратился сидящий рядом парень.
Ангелина и не заметила, что плакала: она была погружена в размышления о последней встрече с Константином, а неожиданно выяснилось, что по щекам медленно текут слёзы.
— Я не плачу, — зачем-то ответила этому пареньку, — это слёзы радости.
— Я так и подумал.
Геля посмотрела на соседа: белобрысый, лет двадцати, наверное, студент, бойкий, в метро знакомится пытается.
— А хотите, я Вам расскажу очень смешную историю, чтобы ещё потекли слёзы от смеха?
— И при этом в носу хлюпали бы сопли веселья? Нет, спасибо, не хочу.
— Тогда я просто рядом посижу.
— Если молча, то сиди, — процедила Ангелина, и словоохотливый паренёк покорно замолчал.
На станции метро они вышли вместе, парень придержал стеклянную дверь после эскалатора, пропуская девушку вперед, подставил локоть на улице:
— Держись, здесь скользко.
Геля отметила, что случайный попутчик уже обращается к ней как к хорошей знакомой, но она была ему даже рада, он отвлекал от мыслей о прошедшем свидании, о «связи» с Константином, не давал вновь заплакать. По дороге Саня, так представился новый знакомый, рассказал о том, что недавно работал в этом районе, тянул кабель для интернета, и лет ему оказалось не двадцать, а двадцать пять. Не спеша дошли до Гелиного подъезда. Навстречу из дома выскочила Ксюша: