– Монсеньор, – ответил он с легким поклоном, – я воздаю должное вашей мудрости и вашему пониманию сердца человеческого. Они столь глубоки, что вам ведом и принцип исключения, присущий любому закону: знания наши не столь обширны, чтобы предвидеть все формы, посредством коих закон управляет миром. Простой человек, не обременный знанием, пугается затмения, но ученый муж предвидит, в какой час оно произойдет, и не боится его. Однако есть и другие исключения: предвидеть их не способен даже ученый, поскольку не знает причины. Он не может, например, объяснить, почему у родителей-блондинов появляются на свет дети-брюнеты.
Советник столь ловко ввернул намек, подкрепленный лукавым взглядом, что Франц Эккарт с трудом подавил усмешку. Они стояли у окна, выходившего на Рону; горящие в зале свечи отбрасывали золотые отблески на черную воду.
– К числу этих исключений следует отнести императора, – продолжал Зальцхоф. – Господь наделил его таким могуществом, что он сознает, как переменчива Фортуна, дарующая не одни только блага. И если бы по какой-то случайности ему довелось прочесть ваши гороскопы, он сумел бы верно понять их. Но, повторяю еще раз, гороскопы эти будут предназначены только для меня.
Имперский советник получил хорошее образование, более того – был умен и изысканно вежлив. Франц Эккарт оценил это.
– Вы должны понять, мессир, что предложение столь высокого покровительства требуется осмыслить.
– Конечно, монсеньор. Вы позволите мне предложить вам тысячу талеров за труд вновь поднять взор к небу, а затем опустить его на ваши ученые книги? Феррандо вызвался быть посредником между нами: он сам доставит мне ваше послание.
Тысяча талеров. Баснословная сумма. Франц Эккарт поставил свой бокал и поклонился. Мужчины раскланялись, но тут Франц Эккарт спросил:
– Скажите мне откровенно, прошу вас, мессир: почему вы называете меня «монсеньор»?
Зальцхоф улыбнулся.
– Император не может быть безразличен к тому, что происходит в Венгрии, – сказал он. – Его интересует все. Вы приняли мудрое решение несколько месяцев назад. Или же верно прочли расположение звезд.
И оба они вернулись в главную залу.
– Чего хотел этот человек? – спросила Жанна, когда они оказались наедине в спальне.
Франц Эккарт выглядел задумчивым. Он пересказал ей разговор с Зальцхофом. Это привело в задумчивость и ее.
– Он просил для себя? Или как советник императора?
– Полагаю, и то и другое. Но прежде всего – с целью придать себе веса.
– Тебе не нужна тысяча талеров, – сказала она. – Но ты прав: не следует обижать этого человека, поскольку он связан с Феррандо.
– Так что же? – спросил он.
– Я подумала о гороскопе для всего мира, – сказала она, раздеваясь. – Ты никого этим не заденешь. И получишь одновременно двух клиентов: Людовика и Максимилиана. Как, впрочем, многих других.
– Но каким образом узнают они об этом гороскопе?
– Франсуа напечатает его.
Он улыбнулся.
– Юная дама сердца моего, – шутливо сказал он, ложась в постель, – вы держите в небрежении глупость. А вот мне придется вновь взяться за телескоп и, главное, за книги.
25
Трон Петра
Жанна, которой Франц Эккарт показал первые оттиски астрологического прогноза, подготовленного для Зальцхофа и отданного в «Мастерскую Труа-Кле», прочла вслух первый катрен, а затем вопросительно взглянула на автора. В очаге потрескивали дрова. Слышался голос Фредерики, которая за что-то отчитывала одну из служанок. Сквозь открытое окно виднелось чистое октябрьское небо 1505 года.
– Про Орла и Лилию я хорошо понимаю, – сказала она. – Речь идет о Максимилиане и Людовике. Но все остальное?
– Дикобраз тоже означает Людовика, – объяснил Франц Эккарт, – ведь он часто изображает на своих медалях это животное, увенчанное разомкнутой короной, символ герцогства Миланского. Наши монархи лучше всех разбираются в геральдике, они сумеют узнать друг друга.
– Следовательно, ни один из них никогда не восторжествует над другим, а тот, кто верит в обратное, – осел?
– Именно так, – с улыбкой ответил Франц Эккарт.
Жанна перешла к следующему катрену:
– Как это понимать? – озадаченно спросила она.
– В Блуа Людовик очень неохотно, по принуждению, обещал руку своей дочери Клод герцогу Карлу, сыну Максимилиана.
– Стало быть, клад – это Клод, игра слов?
Он кивнул и продолжил:
– Она получает в приданое Геную, Милан, Бургундию и Бретань…
– …и, поскольку у Людовика нет наследника мужского пола, после его смерти австрийская корона могла бы прибрать к рукам все эти владения, – весело заключила она. – Но откуда ты знаешь, что брак не состоится?
Франц Эккарт воздел палец к небу.
– Этот брак не состоится, – убежденно сказал он.
Жанна вновь приступила к чтению.
– Ничего не понимаю, – призналась Жанна.
– Лев – эмблема святого Марка, иными словами – Венецианской республики. Орел, естественно, Максимилиан. Альбуса и Ибера ты тоже знаешь: англичане и испанцы. Они создадут лигу против короля Франции, которого назовут варваром и изгонят из Италии.
– Но почему?
– Потому что Людовик, который сам себя назвал христианнейшим королем Иерусалима, стремится возглавить христианский мир и уже втихомолку упрекает папу, что тот преследует цели не духовные, а мирские. Он попытается сместить папу Юлия Второго, возможно, созовет собор, пока не знаю, где именно.
Франц Эккарт на мгновение умолк.
– Людовика, – продолжил он, – сжигает тайная страсть французских королей, которые всегда мечтали об императорской власти. Все его завоевания имеют целью избрание, ибо он знает, что Карл Великий, Оттон и Гогенштауфены стали императорами тогда, когда были сильнее всех.[35]
Он пожал плечами.
– Но европейские державы не позволят ему сделать это. Когда же он потеряет свои итальянские владения, возобновить борьбу уже не сможет. Он умрет в первый день 1515 года.
Жанна испугалась:
– Ты с такой точностью называешь дату его смерти?
– Это предначертано. Он родился двадцать восьмого июля 1462 года в пятом часу утра. Первого января 1515 года Солнце, ведающее воспалениями и кровотечениями, начнет спускаться к его Шестому Дому, а Луна в зловещем обличье приблизится к Марсу. Это роковое сочетание. Пожалуй, я могу предсказать, что Людовик умрет от воспаления кишечника и внутреннего кровоизлияния.
Жанна сглотнула слюну и прочла шестой катрен:
– Совершенно непонятно, – сказала она.
– Пятнадцать дважды в ряд – тысяча пятьсот пятнадцать. Король умирает, его сменяет другой король.
– Споткнется о порог?
– Он тоже захочет стать императором, но другой заплатит больше и победит. Власть перейдет в руки банкиров. Однако в дело вмешается Немезида, богиня отмщения. Император недолго будет торжествовать.
– Я никогда больше не осмелюсь взглянуть на звезды! – воскликнула она. – Это сборище ведьм!
Он фыркнул.
– А ты знаешь дату моей смерти? – спросила она.
Он покачал головой:
– Нет, я не стал вычислять ее. Даже если бы ты попросила, я бы тебе отказал.
35
Имеется в виду неосуществленное намерение Людовика XII стать императором Священной Римской империи, который традиционно избирался курфюрстами. (Прим. перев.)