Синьора Маникоцци испустила еще более пронзительный вопль. Явно равнодушный к чувствам супруги, синьор Маникоцци весело продолжал:
– Все туземцы теперь обращены в рабство. Это не очень выгодно для испанцев, а рабам, напротив, идет на пользу.
– Каким образом? – спросила Жанна.
– Испанцы хотели, чтобы они обрабатывали землю, но индейцы не проявляют никакого желания на них работать. При этом они очень довольны, что испанцы защищают их, ведь с началом колонизации межплеменные войны фактически прекратились. Слишком страшную память оставили по себе мушкеты и пушки.
И это рай? – подумала Жанна. Не таким я его себе представляла.
– За каким товаром вы приехали? – спросила она.
– Товаром? Да что здесь покупать? Это я буду продавать им ткани и стеклянные бусы! Нитки и иголки! Сапоги! Колеса для повозок. Расчески. Гвозди. Свечи. Кремни. Топоры. Ваше судно набито моим товаром. На этом острове ничего нет.
– А где мы будем ночевать? – спросил Франц Эккарт.
– Пока не найдем подходящего жилища, на постоялом дворе, куда отправил нас капитан порта, – ответил купец.
Солнце начинало печь голову, а кожа становилась влажной.
До постоялого двора можно было добраться только пешком – или же усесться на корточках в неком подобии тележки, которую тащили рабы, ибо на острове отсутствовали и лошади и ослы, да и с колесами здесь познакомились совсем недавно.
– Как случилось, что никто не подумал привезти сюда из Испании лошадей? – спросила Жанна у Вилласера, который вместе с супругой шествовал на тот же постоялый двор.
– Об этом подумали, но из шести лошадей, привезенных из Испании для губернатора, только три вынесли путешествие. А еще одна из них взбесилась и убежала в горы. Охотников попробовать снова не нашлось. Ведь каждая лошадь стоит сорок экю…
– А ослы?
– Зачем, если имеются туземцы? – с усмешкой ответил Вилласер. – Впрочем, ослы тоже не пережили бы плавания.
Сундуки погрузили на тележки, запряженные двуногими ослами. Жанна решила идти пешком, но испанцы и генуэзка, слишком измученные путешествием, предпочли другой способ передвижения. Жанну радовало уже то, что она ступает по твердой земле. Спутники последовали ее примеру.
Добравшись до обширной виллы, окруженной садом, она окинула взором террасу, которую с мрачным видом подметали туземные женщины.
Хозяин постоялого двора предоставил французам две комнаты. Стены были усеяны ящерицами. Жанна и ее спутники настолько обессилели, что сразу же легли в постель – впервые за последний месяц. До сих пор они спали вполглаза. Первый сюрприз: за неимением соломы матрасы были набиты пальмовыми листьями, которые адски шуршали при малейшем движении. Сверх того, воздух дребезжал от жалящих кусачих духов, ничуть не похожих на обычных деревенских или болотных комаров: эти крылатые гадины, размером не больше запятой, атаковали безмолвно.
Жанна и Франц Эккарт хотели устроить небольшую сиесту, но проснулись только на заре и не сразу поняли, где находятся. Жозефа и Жоашена они нашли на терресе. Птицы приветствовали их громким пением. День наступил очень быстро – сказывалась близость экватора. Юная карибка, стройная коричневая нимфа, принесла путешественникам поднос с необычным завтраком: светлый густой сок в странных сосудах, которые представляли собой не что иное, как плод со срезанной верхушкой, желтые фрукты фаллической формы, а вместо хлеба – загадочные ломтики зеленого цвета. По террасе проходил какой-то испанец; Жанна окликнула его, желая узнать, что это такое. Странные сосуды назывались кокосовыми орехами, желтые фрукты – бананами, зеленые ломтики – эфесами шпаг, manzanas de spada. Впрочем, indios называли их ананасами. Испанец явно удивился, что Жанна не слыхала про бананы, ведь они довольно часто встречались на рынках Кадикса и Севильи, куда их привозили из Африки. А как насчет молока? – спросила она. О нет, на острове всего три коровы, и весь надой идет на стол губернатору. А хлеб? Тоже нет, потому что пшеницу из Испании не привозят.
Вопросы о водных процедурах привели карибскую девушку в замешательство. Она по-испански говорит? Si, Senora. Да нет же, путешественники здесь не моются. Естественные потребности? Разумеется, в кустах! На секунду задумавшись, рабыня добавила, что в десяти минутах ходьбы есть горная речушка. Это была настоящая находка: там оказался небольшой водопад. Великое и полное счастье: путешественники смыли с кожи соль под струями кристально чистой воды, в компании голых, как червяки, маленьких карибов, которые, к их удивлению, рыбачили с помощью луков.
Когда они вернулись на постоялый двор, один из губернаторских чиновников пришел, чтобы узнать цель их приезда. Только Жанна говорила по-испански. Она ответила, что ей и ее спутникам хотелось посмотреть Эспаньолу. Это объяснение показалось чиновнику крайне подозрительным. Испанцы Эстебан де Вилласер и Гонсало Бракамонте, пассажиры с «Ала де ла Фей», тут же с горячностью вмешались в беседу и сообщили, что эти люди являются собственниками недавно прибывшего на остров корабля. Ах, вот в чем дело, почтенная синьора желает присмотреть за своим имуществом! Полностью удовлетворенный чиновник сказал, что внесет эти сведения в рапорт, и попросил Жанну завтра же явиться в Колониальное бюро, дабы «определить свой статус».
– Мы пойдем туда с вами, – сказали испанцы.
После совместного плавания они сами и их супруги не уставали пылко благодарить Жанну.
– Вы сможете получить дом только с помощью королевского интенданта, – добавил Бракамонте.
Собственно, вопрос о доме в какой-то мере совпадал с проблемой статуса. Как долго намерена Жанна задержаться на Эспаньоле?
– Навсегда! – вскричал Жозеф, которого этот странный мир очаровал.
– Чем ты намерена заняться? – спросил Франц Эккарт у Жанны.
– Впервые в жизни не знаю, – ответила она. – Разве это не счастье, когда ничто и никто на тебя не давит? Полвека я трудилась ради семьи. Теперь все мои твердо стоят на ногах. И мне хотелось бы пожить хоть немного без всяких обязательств.
Весь день они гуляли. Остров был гористым, а растительность роскошью своей превосходила все, что Жанна могла бы вообразить. Встречались деревья, у которых один-единственный лист был размером с поднос, незнакомые великолепные цветы, казалось, поджидали только их, чтобы распуститься на лианах, обвивающих стволы, явно пытавшиеся достать верхушкой до неба. Неизвестные птицы – красные, желтые, наглые, фамильярные – издавали странный клекот.
– Вот кокосовые пальмы! – воскликнул Жозеф, подняв с земли орех.
Перед ними вплоть до песчаной полосы пляжа высились неровные ряды огромных стройных колонн, словно то был фасад громадного собора. Под ногами валялись спелые плоды, наверху наливались золотом другие. За ними виднелось синее, как сапфир, море, и ленивые волны лизали бледно-желтый песок.
Семь лет прошло с момента открытия острова, колонизация шла полным ходом: на склоне холма виднелись два дома с каменным цоколем, окруженные террасами с крышей из пальмовых листьев. У подножия были разбиты плантации – судя по всему, банановых пальм.
Пронзительные крики заставили их повернуть голову. Над высокой травой поднялась рука с кнутом. Белая рука. Не видно было, кого секли, но сомневаться не приходилось: разумеется, индейца. Каждый удар сопровождался воплем. Наказание или расправа – разве это имело значение? Слышались восклицания на испанском.
Колонизация.
Это происшествие испортило прогулку. Все четверо вернулись понурые. От земли исходил влажный зной. Жозеф разделся до пояса. Мелодичный звон разносился в дрожавшем от жары воздухе. Итак, здесь имелась церковь.
Давешняя молодая карибка предложила им перекусить. Жанна ласково спросила ее по-испански, что она может предложить. Девушка посмотрела на нее с удивлением.