Дама была очень и очень в возрасте. Это было видно по неподвижному перетянутому лицу с зауженными глазами, по жилистой шее, обвитой низками граненых бус, по рукам, усыпанным пятнышками гречки. Тщательно подстриженные выбеленные волосы открывали уши с крупными мочками, оттянутыми затейливыми серьгами. Шанелька читала когда-то — уши у человека растут всю жизнь.
А еще женщина была очень худой. Не болезненной худобой старого человека, а худобой фотомодели: тонкая талия, косточки на бедрах, тощие ноги, обтянутые стильными джинсами, узел рубашки на высохшем, казалось, прилипшем к позвоночнику животе.
Она уже была там, сидела перед пиалкой с чаем за столиком в дальнем углу лавки. И, увидев новых покупательниц, страшно смутилась, дернулась, будто хотела встать, но осталась сидеть, только напряженно повернулась в их сторону, кивнула, растягивая губы в жалкой просящей улыбке. Будто боялась, что мы ее выгоним, мрачно думала Шанелька, тащась за целеустремленной Крис к трехэтажному стеклянному торговому центру, обставленному финиковыми пальмами. Выгоним и займем ее место. Потому что мы более молодые, более привлекательные.
…Быстрый продавец, молодой темнолицый парень лет двадцати с чем-то, завел их внутрь, обводя руками сокровища на полках, извинился и шустро проскочил в угол, склонился, что-то шепотом говоря женщине. И она, все еще взглядывая на девочек с извиняющимся выражением на сухом, пропеченном жарой лице, кивнула и осталась тихо сидеть, не решаясь взять со стола пиалку с чаем.
Да, после рассказов Лаки эта сцена приобрела для Шанельки определенный смысл, хотя она допускала, что у нее разыгралось воображение. Как мама говорила недовольно, вечно ты себе навыдумываешь. Вот только чаще всего выдумки Шанельки оказывались правдой, надо было только поймать и запомнить именно первое впечатление, первый чужой взгляд, и первое выражение лица. Потом их место занимали другие, уже сделанные, отрепетированные, — «правильные», даже если смена происходила на уровне подсознания, автоматически.
Иногда ловля первых впечатлений Шанельку радовала и увлекала. Но сегодня ей стало старую женщину нестерпимо жалко. А вот Лаки — нет. Потому что Лаки сама не считает возможность секса за деньги последним, что ей остается, решила Шанелька, она для этого чересчур живая и наверняка даже в семьдесят рефлексировать не станет. Просто поедет еще куда, а не будет денег, закадрит соседа в трениках и с газетой. Потом поругается и бросит его ради молодого дурака-сантехника на один раз. И даже не будет жалеть. Ни о чем.
— Чего улыбаешься? — Крис обернулась, поднимаясь по ступеням магазина, — уже придумала свою очередную сказку?
— Половину, — призналась Шанелька, в голове у которой после слов подруги будто стали поворачиваться тайные зеркала, отражая и изменяя реальность. Да, может быть, когда-то, из этой лавки, сверкающей чеканной бронзой, в звонком нутре которой — старая королева, что ушла давным-давно, искать средство остаться молодой вечно, и коварный древний колдун в личине прекрасного юноши, продающий всякие вещи нематериальной ценности… А в это время ее сестра… Да, из этого может получиться сказка.
Уже вечером, в номере, благополучно избежав еще одного ужина с Лаки, девочки собирались, и Шанелька до последнего не прятала купленные изящные вещицы, любуясь тем, как они царят на столике рядом с цветочной вазой. Но после аккуратно запаковала, сначала поснимав флаконы, кубки и свитки на смартфон. Отправила картинки Димке, потом они с ним очень мирно поговорили. Связь была хороша, и Шанелька, трижды обойдя окрестности номера, забираясь по лесенкам и спускаясь плавными пандусами, поворачивала смартфон, чтоб Димке были видны пальмы, окошки, террасы с клумбами. Хотя понимала, что он там увидит, в чернильном южном вечере, полном ярких огней и непроницаемых теней.
Номер дальних соседей, тот, что за тремя юкками и кадкой с большим олеандром, благоразумно обходила, как можно дальше.
Глава 4
В уютном плавном автобусе, проспав пару утренних часов, они снова говорили об этом. Нельзя сказать, чтобы Шанельку сильно потрясло наличие курортного секса за деньги, даже такого, с общей точки зрения — перевернутого, ведь привычнее, когда за секс платят мужчины. Она выросла в южном приморском городе, и мальчики, которые наряжались в новенькие джинсовки и благоухая одеколоном, уходили на вечерний променад — подцепить богатую дамочку, в надежде, что та слегка посодержит, таская с собой, купит чего из одежды, надарит подарков, а может быть, просто заплатит деньгами, такие мальчики были ей не в новинку, с некоторыми она даже была знакома — город-то небольшой. Как смеялась Шанелька, у нас в детсаду рядом на горшках сидят и будущий прокурор и будущий уголовник.