— А он не хочет? — последний вопрос Крис решила считать риторическим.
Шанелька пожала плечами. Человек-баклажан скривился в сочувственной гримасе.
— Говорит, да. Хочу, говорит. Но постоянно находит всякие отмазки. А я не могу ругаться, смотри, он все делает по дому, а еще притаскивает тортики или виноград. С Тимкой они в гараже зависают, ковыряют бедную его фуриозу. Но я же не хочу, чтоб все радости — только пожрать вкусного! Мне нужно совсем другое. Но фишка в том, что это нужно — мне. Понимаешь? Я не могу заставить его захотеть моих желаний. Я правильно выразилась?
— Очень поэтично, — подбодрила ее Крис и придвинула к себе вазу с кстати виноградом, — и я тебя очень даже понимаю. Но понимаешь, Нелькин…
Она помолчала, обдумывая.
— Понимаю, — не дожидаясь, согласилась подруга, — я слишком много жду от семейной жизни. Она просто обязана быть серой тоской, потому что взрослые люди еще могут раз за зиму раскачаться и пойти покормить голодных птичек. Но пускать пузыри в море с обрыва, чтоб смотреть через них на заходящее солнце — нет-нет, никогда! Ибо это непосильная задача, труднее, чем в космос слетать. Меня интересует другое. Почему люди так покорно соглашаются жить в скуке, а? Отвергая миллион маленьких бесплатных и таких доступных радостей? И все превращая в жратву, просмотр кино и по гостям, по гостямм… ах да, еще футбол и в Димочкином случае — гонки по крымским дорогам со своими «Фуриозо».
— Шанель. А ты уверена, что ему — скучно? — мягко спросила Крис.
Молчание подступило вплотную. Притих шелест холодильника, никто не пробегал мимо по узким лесенкам, шлепая резиновыми тапками, и даже крики отдыхающих смолкли за ветками и лианами.
— Вот мы и сделали круг, — расстроилась Шанелька, запуская пальцы в длинную кудрявую гриву и собирая волосы на затылке, — как я сказала? Я не могу заставить его пожелать того, что нравится мне. А сам он, оказывается, вполне удовлетворен и ему не скучно. Убери от меня шоколад, пожалуйста.
— Нам еще принесут, — отмахнулась Крис, ощипывая тяжелую черную гроздь, — и кстати, насчет «удовлетворен» и «убери». С сексом у вас все ок? Или он, как Костя тьфу на него Череп, гнобит тебя за пару лишних килограммов?
Шанелька одернула футболку, затянула в талии, заставляя человека-баклажана расплыться в дурацкой улыбке.
— Да он с меня не слезает. В перерывах ревнует к столбам. Как прорвало его. с ревностью этой дурацкой. Похоже, Димочка Фуриозо, любимчик юных спортивных девочек, оказался ценителем зрелой женцкой красы.
— Угу. И беспокойным обладателем. А чего тогда шоколад убирать?
— Я сама хочу! — оскорбилась Шанелька, — держать себя в норме. Хотя, знаешь, ужасно прикольно я себя ощущаю. Мне действительно плевать, на сколько килограммов я тяжелее, например, его дочечки Ольки и ее подружаек. И выглядеть со спины на двадцать я в свои почти сорок просто не хочу. Ой, я тебе не рассказывала, как напугала школьников! Они за мной бежали, с воплями «девушка-девушка!» потом обошли, увидели лицо и рванули вперед молча. Там некуда было свернуть. Так что прибавили скорость.
— Маленькие тупицы, — проворчала Крис, вставая и снова сладко зевнув, — Нелькин, хорошо, что рассказала. Я конечно, не магистр Йода, но ты сама знаешь, запросы мирозданию нужно четко формулировать. А то мне временами кажется, мироздание сильно похоже на тебя. Пускать мыльные пузыри на закате ему нравится больше, чем присматривать за страждущими.
— Но-но, — обиделась Шанелька, тоже вставая и прихватывая со стола маленькую гроздь винограда, — ты просто не знаешь, как это может быть здорово. А мироздание понимает. Ну что, загорать?
— В шезлонгах, где тенек, — кивнула Крис. И снова зевнула, — я там еще немножко посплю.
Через полчаса они уже валялись в шезлонгах под трепещущей тенью косматой пальмы, с наслаждением подставляя голые животы теплому январскому солнцу. Шанелька выдвинула свой лежак из тени, стараясь догнать загаром смуглую даже среди зимы подругу, и закинув руки за голову, лениво наблюдала, как у самой воды на белом песке возятся дети в панамках, а чуть дальше бегают у прибрежного бара живописные, еще более смуглые, чем москвичка Крис, официанты. Лежала и думала, стараясь унылые мысли прогнать, но они возвращались, как только дрема смыкала ей веки.