— Для перехождения, — пояснил, и тут же поправился, уже привычно извинительно улыбнувшись, — для перехода. Так? То есть, наша беседа для отдыха закончена, мы говорим о работе, которую будем делать.
Шанелька поднесла бокал к лицу. Жидкость пахла цветами и вином, но перетекала по стеклу лениво, как очень густой ликер. Джахи выпил первым, вдохнул, прикладывая к тонким усам платок. И девочки выпили следом.
Позже, вспоминая детали беседы, Шанелька никак не могла отделить быстрые мысли от таких же быстрых, хотя и говоримых неторопливо, слов. Зелье, казалось, не просто яснило сознание, оно работало, как мощная линза, позволяя выбрать главную мысль и высказать ее кратко и емко. Одновременно погружая разум и душу в состояние уверенной безмятежности. Все идет так, как ему надо идти, говорили Шанельке голова и сердце, и глядя, как Крис слушает, кивает, задает вопросы и принимает ответы, понимала — ее подруга чувствует то же самое. Намечая план на ближайшие дни, они склонялись над журналом с календарем, делали пометки у себя в смартфонах, иногда подносили к губам чашечки, отпивая кофе по глотку. С Крис Джахи обсуждал временные рамки поиска и предположительные области документов. Шанелька спрашивала о методах каталогизации, о том, какая часть библиотечных бумаг оцифрована. И набрасывала себе план, где и что искать, чтоб утром не забыть важных деталей. Заодно дамы узнали, что на самом деле старый дом в Геруде не является публичной библиотекой, это архив, который содержится на небольшие государственные дотации плюс взносы богатых граждан, заинтересованных в сохранении истории бывшего государства Пуруджи.
И наконец, устав так, что даже густое зелье, названное хебом — кассан — напиток разума, перестало действовать, замолчали, откидываясь на мягкие подушки.
— Я счастлив проводить вечер с ани, блистающими умом, — похвалил обеих Джахи, — я не обижу ани, признаваясь, что для пуруджи ум женщин… — он пошевелил пальцами, подбирая слова, — нормальный. Нет? Должно так. Да?
— Обычное дело, — кивнула Шанелька, — может, вы хотите сказать более интеллигентно, но суть такая. Как мне кажется. Криси, помоги. А то мне и на русском в голову приходят только бытовые штампы.
— Типа — умная баба — это нормально, — засмеялась Крис, — так?
— Баба? — заинтересовался Джахи.
И засмеялись уже все трое. У Шанельки немного слипались глаза. Это называется «мозговой штурм», наверное, — размышляла она сонно, ленясь размышлять вообще. Больше всего ей хотелось сейчас помолчать, вообще без мыслей. Уйти, как есть — босиком, в наброшенной поверх платья толстовке куда-то в темноту, встать там и слушать, превращаясь в дерево. Или в куст. Или — в цветок. Расти, не просыпаясь, а к утру плавно раскрыть лепестки, проснуться. И записать новую сказку, которая — вот она, плавает перед полузакрытыми глазами, светясь множеством огоньков.
Через дрему послышался тихий смех, теплая рука тронула ее локоть, покачала, вытаскивая в реальность.
— Не спи, — сказала Крис, толкая ее бедром, чтоб сесть рядом, — открой глаза, а то пожалеешь. Ну?
— Что? — Шанелька хотела возмутиться. Но глаза уже открылись, и она ахнула, садясь и спуская ноги на гладкое дерево пола.
Ночи не стало. Вернее, огни приподняли ее, выгибая куполом, и под ним, черным, — бесчисленное количество звезд и световых пятен сияло в траве, прижималось к веткам, просвечивало насквозь цветы. Сад переливался, как увиденная за матовым стекло новогодняя елка — ярко, но очень мягко, ловя взгляд и заставляя его путешествовать от цветной травы к черным провалам, окруженным светом — среди ветвей, от трещин в старой коре к созвездиям цветочных венчиков. От космически измененных оттенков крон — синих, алых, медовых, к — радужной ряби на поверхности пруда, по которой темными сердцами плавали листья водяных лилий.
Шанелька оглянулась на собеседников, сама уже стоя на пороге беседки. Наверное, Крис хочет остаться с Джахи, пусть. Но сама Шанелька сейчас пойдет. И заблудится в этом цветочном космосе. Даже и хорошо, что они тут…
— Нам пойти с тобой, Нелькин? — Крис знала подругу и понимала, иногда той просто необходимо остаться одной, особенно в таких местах.
— Нет, — быстро ответила Шанелька. И исчезла за поворотом дорожки, сияющей тихим золотом.
Двое в беседке проводили ее взглядами. Посмотрели друг на друга, улыбаясь. Крис сидела теперь на месте Шанельки, рядом с забытой маленькой сумочкой и брошенной толстовкой. Передернула плечами, чувствуя легкую прохладу. Расправила толстовку, раздумывая, накинуть на плечи или чуть погодя отправиться следом за Шанелькой, отдать той, вдруг замерзнет.