Но Джахи не обиделся. Кивнул, улыбаясь. Поклонился портрету, прижимая руку к вышитой груди, и взял Крис под локоть, увлекая наружу.
— Может быть, ты не имеешь выражение лица, которое в твое сердце, анэ. Ее жизнь, она была другая, и прекрасное лицо Хеит Амизи хранит след ее жизни. Твое прекрасное лицо хранит след жизни мадам Кристина. Кристины. Но я уверен в моей мысли. В ваших жилах течет одна кровь.
В моих жилах сейчас течет только твой берим, подумала Крис, спотыкаясь на пороге и качнувшись к плечу Джахи, который заботливо ее поддержал и сразу отпустил, будто обжег руку о женское бедро.
Крис выпрямилась, кусая губы от смеха и неловкости. Кажется, из-за придуманного сходства с принцессой давних времен Джахи не посмеет притронуться к гостье, в жилах которой течет королевская кровь. Вот это поворот…
На крыльце коттеджа, куда хеб проводил Крис, после того, как они убедились — Шанелька была в беседке и ушла, забрав свои вещи, он снова церемонно поклонился, прикладывая руку к сердцу. И ушел, шелестя шагами.
Я тебя умоляю, мысленно сказала Крис, убирая, наконец, с лица вежливо-заинтересованное выражение. Еще бы немного и кинулся целовать край платья. Простите, брюк. Но, насмешничая, все-таки не переставала видеть перед собой темные глаза на смуглом женском лице.
Уже засыпая, спохватилась, путая сон с картинками из воспоминаний — надо было спросить, про этого, что стоял за спиной анэ черной широкоплечей тенью. Интересно, он — кто?
Телефон Шанельки зазвонил, когда они уже проснулись и, зевая, пили кофе в маленькой кухне с белым столом и пластиковыми креслицами.
— Упс, — сказала она, беря телефон со стола и прикладывая к уху.
— Димка? Господи, ты чего звонишь, у тебя же все деньги кончатся, сейчас вот. И у меня тоже.
— Ты что, отключила вотсапп? — ударил в ухо мужской голос, прервался треском и завываниями, — я полночи. Тебе! Я… жу тут. Как ду… послед…
— Блин, — скорбно ответила Шанелька трескам и шорохам, — ну вот, последние деньги роуминг сожрал. Бедный Дима, даже поорать не успел всласть.
Крис толкнула к ней смартфон.
— Напиши смску. Насчет вайфая. Что вечером будет точно.
Шанелька печально свела брови в страдальческой гримаске. А потом рассердилась, двигая смартфон обратно.
— Извини. Не хочу. Нет, я понимаю, что он волнуется. Но с другой стороны, что за тотальный контроль? Были времена, люди писали друг другу бумажные письма. Я сама писала. Сереге в армию. Был один такой. Патлатый. С гитарой. Две недели туда, потом пока ответ напишет. Две недели обратно. Потом — пока я напишу. Ну и разве проверишь, врем друг другу или нет. Я тут в сети картинку видела, барышня в клуб тусоваться ходит с куском обоев в сумке. Подружки держат, пока она с мужем беседует, чтоб знал — сидит дома, ждет его.
— И не врали? — Крис поворачивала в руках зеленую грушу авокадо, снимая полоски пупырчатой шкуры.
— Подружки? А, ты про гитариста. Я не врала. А он с молодой женой вернулся. Ну, как молодой — на семь лет его старше и в три раза мордатее. Зато на восьмом месяце. Она, в смысле. Но мне было семнадцать лет, так что плакать не стала. Я о другом. Еще раньше — моряк уходил в моря, на год, например. А жена стоит на берегу, платочком машет. Из почты — одни голуби. И я тебе скажу, разводов было меньше. Наверное.
— Ешь, а то опоздаем. И не кипятись, возьмем пароль, сгоняешь в домик, побеседуешь со своим ревнивым фуриозо. А кстати, почему он постоянно на связи?
— Гм, — Шанелька прожевала нежный желтоватый ломтик, посыпанный перцем, — ну…
— В отпуске? — Крис уже встала и отправилась к раковине мыть свою чашку.
— Да нет, в отпуске он был летом. А сейчас сплошные командировки. Мотается по всему Крыму. Ты чего качаешь головой?
— Нелечкин, вот если бы ты была стервой. Первая сидела бы на телефоне и орала, требуя отчетов. Пусть докладывает, во сколько прибыл в город Бахчисарай и заодно кажет на экране всю тамошнюю шоферскую команду. А потом — во сколько убыл в Алушту, и что за девицы распутного вида среди драйверов отираются.
— Фи, мадам Кристина, как все это грубо звучит.
Крис подняла мокрый палец:
— Потому он и наседает, что ты не парируешь удары.
— Я думала, семейная жизнь — никакая не драка, — еще больше расстроилась Шанелька, подсовывая ей в раковину свою чашку и пустое блюдце из-под салата.