— Да, — снова сказала Крис, уже в палатке, куда их привели, и оставили располагаться, — не дворец, конечно.
Шанелька опустила рюкзак на вполне современную раскладную койку, застланную серым одеялом.
— О Бо-же, — снова сказала Крис, отдергивая потертую клеенчатую занавеску в углу.
За ней оказался высокий жестяной умывальник с облезлой тумбой, а рядом на лавке — несколько линялых от древности пластмассовых тазиков. И большая жестяная кружка.
— Мойдодыр какой, — Шанелька подошла, нажимая медный сосочек, вымыла руки и лицо, оглядываясь в поисках полотенца, — у нас на даче такой стоял, прям близнец, от бабки еще достался. Как я понимаю, Криси, о вечернем душе тебе придется забыть. О! Полотенце!
— Извини, — мрачно покаялась Крис, и рассердилась, — а Валерка у меня получит, по первое число.
— Чего ты, как Джахи, с извинениями. Нормальное приключение, и Валерку своего не трогай, он разве знал, — Шанелька уступила подруге место перед мойдодыром, — мне что, это ты у нас без удобствий страдаешь, а мне главное, чтоб сортир поотдельнее. Кстати! А где у нас тут сортир?
— Боюсь, во дворе, — еще больше помрачнела Крис, плеская водой в звонкую жесть раковины, — боюсь, будем бегать туда с мужиками наперегонки. Шанелечка, в наших интересах начать и закончить с бумагами, как можно скорее. Ужасно жалко, что нельзя забрать их в архив и там спокойно разобрать. Нужно спросить хеба, может все-таки…
— Ладно тебе, — снова утешила подругу Шанелька, уходя в спальный угол и осторожно присаживаясь на койку. Та оказалась крепкой, и она с удовольствием легла, вытягивая уставшие ноги:
— Это все-таки работа, а не отдых и поездочки к бедуинам. А кстати, бедуины и туареги — одно и то же? Или это разные совсем кочевники? Жалко, интернета тут нет. Наверное, нет. А то бы в гугле кой-чо узнали, чтоб не позориться перед этим, Джиль-аттом, или как его.
Крис улеглась на соседнюю койку, стоящую под углом, так что их головы почти касались волосами.
— Гугль тебе скажет. Опозорит еще больше. Лучше узнаем все на месте. И спросим хеба. Кстати, а где…
— Угу, — поддержала Шанелька, — пора бы ему уже: извините, ани, для вас накрыт ковер, э-э-э, самобранец. И прекрасные туареги спляшут, услаждая приятие яств.
— Танец синих покрывал, ага.
За брезентовой дверцей послышались шаги, кто-то кашлянул, топчась.
Подруги разом сели на койках, поправляя волосы. Через полминуты Крис встала и подошла к выходу, распахивая плотный брезент. Поговорив, кивнула. Вернулась, и села снова, слегка нахмурив брови.
— Насколько я поняла, а поняла я десятую, наверное, часть, это был некий вариант английского. Во всяком случае, там было плиз и еще динер. Прочее — непереводимо.
— Джахи разучился лялякать по-нашему, — удивилась Шанелька, пытаясь расчесать волосы, — ты будешь шорты свои переодевать? Или так сойдем?
— А Джахи, как я поняла, уехамши.
Крис снова схватилась за мобильный, вперяя в экран грозный взгляд.
— Вот же. Ну позвони, обругай лучше его, чем Валерку. Наверное, вернется скоро.
— Связи нет, — мрачная Крис сунула мобильный в карман на коленке, — не буду переодевать. Сойдем, да.
— Снизойдем сходя, — постановила Шанелька, — ладно тебе. Все равно куда нам отвлекаться, пожрем, пусть нас посадят, а там хоть трава не расти, упашемся.
— Она и так. Тут. Не растет…
Крис вздохнула, быстро причесалась и еще быстрее оглядев себя в зеркальце, навела на лице порядок: мизинцем поправила ресницы, покусала губы, тронула пальцами челку.
И вместе, откидывая жесткий полог, дамы вышли навстречу очередным приключениям.
Обед был скорым и не особенно интересным — в плане еды. Но люди вокруг Шанельку заинтересовали, конечно. Хотя было их совсем немного. Зашел в большую палатку, отрывисто бросая непонятные слова, тот самый туарег в роскошном размерами, но изрядно запыленном покрывале, в таком же синем уборе, с краем, намотанным по самые глаза. Женщина, сидящая у очага, спокойно кивала, выслушивая. И улыбалась гостьям, наливая в чашки густой темный чай, тянулась, расставляя их по скатерти, настеленной поверх дощатого поддона. Вместо табуретов и стульев, ненужных рядом с низким столом, вокруг расставлены были такие же низенькие скамеечки, лежали подушки из кожаных лоскутов. Женщина не представилась и не спросила имен, просто усадила на скамеечки, с легким поклоном подавая плоские миски с какой-то кашей, ткнула пальцем в россыпь мелких блюдечек с приправами и пастами, подвинула поднос с кусками тонкой лепешки.