— Давай помогу, болезная, — вздохнул старик и крепкой рукой поднял меня на ноги, подвинул кресло и усадил меня в него, — сейчас принесу домовые книги, будешь просматривать. Да записи с кухни принесу.
— Хорошо, я была бы тебе благодарна, — кивнула я ему, карман с блокнотом жёг мне бедро и мне не терпелось добраться до своей комнаты.
Такая возможность выпала только после ужина, пока мы с Гаязом приводили в порядок записи за предыдущие три года, за этот год я даже браться не хотела — разрозненные записи и одни убытки. А Гаяз лишь горестно вздыхал и повторял:
— Что ты хочешь, у хозяина других забот полон рот, я тоже не силён в бумагах.
Так что ужинали мы вдвоём в библиотеке, обложенные бухгалтерскими книгами и принадлежностями для письма.
Я нашла не одно белое пятно в записях, где-то Гаяз недосмотрел, где-то брат лорда, где-то редкие приглашённые экономки смуту внесли, в общем, книги требовали моего пристального внимания.
Кстати, насчёт брата лорда Цервина, точнее его жены, она терпеливо, каждую неделю присылала записки с напоминанием, чтобы я не забывала высылать им отчёты о состоянии лорда Адвина и его дел. По простому, докладывала бы обо всем им. Я так же терпеливо отписывалась через курьера, который каждый раз не заходил в дом, а предпочитал ожидать моего ответа на главном крыльце или у фонтана.
Все мои письма содержали лишь общие фразы и заверения, что лорд в добром здравии и рассудке. О том, что он закрывается в своей комнате и перестаёт существовать для мира, я не писала, так как смутно подозревала, что эта информация ему повредит.
Я тяжело вздохнула, как теперь при наличии горничных в доме скрыть этот факт? Попробую все же распустить слух, что лорд спешно уехал ночью. Может сработает.
Украденный блокнот не давал забыть о себе, он будто шевелился, хотя это, конечно, было невозможно. Я затаив дыхание, сунула руку в карман и осторожно вытащила на свет записи.
Долго смотрела на кожаный переплёт с выдавленным рыцарем, замахнувшимся двуручным мечом на дракона. Позолота, покрывавшая ящера, облупилась и осталась только на брюхе, от чего он частично сливался с обложкой и получалось, что рыцарь борется с пустотой.
Обложка будто живая перевернулась, открывая первый лист записей.
Нарисованный цветок эдельвейса и подпись:
«Папа говорит, что этот цветок защищает нас. Как может защищать цветок? Иногда взрослые такие глупые…»
Приглашение читать дальше мне не нужно было, я уже смелее переворачивала страницы и читала. Никаких дат, никаких имён, только случайный происшествия и ощущения мальчика, который познавал несправедливость и жестокость этого мира.
«Две недели назад отец упокоил соседнее кладбище, на него было наслано заклятие пустой жизни и многие трупы поднялись из могил, даже в нашем семейном склепе кто-то скребся изнутри, но не мог отодвинуть тяжёлую входную дверь. Селяне прибежали как только первый зомби дошёл до околицы, и кричали, чтобы лорд их защитил, а что до этого они убили мою тётю, сестру отца, будто и забыли вовсе. Отец хмурился, а мама просила его не ходить, мол заклятие само рассеется, ага, только до этого зомби могут убить много людей. И отец пошёл, вернулся уже к утру, раненый и опустошенный, завалился спать, а селяне лишь прислали двух коз и несколько кур в благодарность.
Отец долго восстанавливал силы, а после посетил старосту села, напомнив ему о том, что они его подданные и обязаны содержать замок в порядке. После этого те присмирели, но похоже не до конца. Когда я вчера шёл с речки младший Ханс бросил в меня камень и обозвал мертвяком. Было обидно.»
«Отец сказал, что мы обязаны защищать людей вне зависимости от того, как они к нам относятся, думаю, что он ошибается.»
«Вчера был день определения силы, я пуст, все забрал мой брат, может оно и к лучшему, но было обидно.»
На этих записях я потёрла уставшие глаза и села подумать, судя по-всему в руках у меня записи юного лорда Цервина.
Много заметок были посвящены мальчишеским играм и его обидам на разных людей, судя по всему, лорд Цервин был очень обидчивым мальчиком.
«Брат забрал мой деревянный меч, Гаяз не сказал где он, а мама поддержала этого волчонка, отцу же все равно. Было обидно.»
«Отец сказал, что титул будет мой, если я закончу университет, так что, через год я уезжаю в колледж.»
«Застал сегодня нашу экономку, она шарилась в библиотеке в книгах отца, я дождался, когда она уйдёт и посмотрел, что она читала. «Проклятия». Книга, которую отец не разрешал нам трогать, а она влезла. Было бы обидно, но я рассказал об этом отцу и он ее выгнал. Новая экономика тихая и смирная.»