Рука Хазара с силой вдавилась в каменную гладь стола.
— Уведите её, — буркнул он и встал. — Никза и Сорбус — за мной.
И халдор вышел из зала, тяжело ступая по забрызганному кровью полу.
Глава 28. Навстречу судьбе
И потом он целует её
Там, где кончается море.
Её губы слабые и бледные,
И в его глазах слёзы.
(Rammstein)
Поздно вечером, когда они с Элией уже расправили постель, в дверь снова постучали. Ева-Мария вздрогнула: в последнее время кто бы ни пришёл, всё служило дурным предзнаменованием. Фрейлина накинула на плечи тёплый плащ, подаренный Неаем, и открыла дверь. В коридоре, рассеянно потирая ладони, стоял старик в длинной чёрной одежде. Когда-то он был высок, но тяжесть прожитых лет пригнула его к земле и изрыла лицо глубокими морщинами.
— Которая из вас Ева-Мария? — с резким акцентом спросил он.
— Что Вам угодно? — осведомилась принцесса, надменно вскинув голову.
Старик скользнул по ней оценивающим взглядом и прикрыл за собой дверь.
— Когда я был на тридцать лет моложе, девушки не задавали мне глупых вопросов, — проворчал он и цепко взял её за подбородок, поворачивая туда-сюда.
— Вы кто? — дёрнувшись назад, пролепетала королева.
— Зови меня доктор Регрер, милочка: я здесь, чтобы провести обследование. Какие чистые глаза! Жаль, что они не знают ни образов мира, ни его красок.
— У нас есть свой врач, — сердитым тоном ответила Ева-Мария.
Старик брезгливо оттопырил губы:
— Этот жалкий дилетант? Его место среди рыб! — он бесцеремонно заглянул девушке в рот и переключился на другие части тела, проверяя, здоровы ли суставы и кости.
— Но где же Ваши инструменты, сударь? — подала голос Элия, в растерянности наблюдая за тем, как Регрер прижался ухом к груди принцессы.
— Мне это ни к чему. Бездари от науки забыли, как звучит человеческое тело: их слух стал настолько толстым, что они не могут распознать фальшивые ноты без своих глупых приспособлений, — его руки опустились вниз и погладили выступающий живот.
— Не смейте трогать! — взвизгнула принцесса и ударила старика. Регрер заскрипел зубами.
— Не дёргайся, девчонка! Или мне позвать эдлеров, чтоб они тебя держали?
— Я королева Эридана! Только посмейте причинить мне вред!
Магистр склонился над её ухом и прошептал:
— Даже если король женится на тебе, ты всё равно останешься чужестранкой — здесь, в Мроаке, нет королев. Островом правят архонты и тинт, войско приводят эрлы. Они могут изгнать халдора и назначить нового. Знаешь, что они с тобой сделают?
— Вы запугиваете нас? Это смешно!
— Пока Хазар ставит общие интересы выше личных, он пользуется поддержкой, но жена и дети сделают его слишком уязвимым, — прошамкал доктор. — Никто этого не хочет.
— Вы предлагаете нам покинуть Мроак? — спросила фрейлина, подходя к кровати.
— Я мог бы вызвать преждевременные роды и под этим предлогом вывезти вас из замка. Ребёнок погибнет, но это не слишком большая плата за вашу свободу и благополучие Мроака.
— Убирайся прочь, сумасшедший старик! — воскликнула Ева-Мария и разрыдалась.
Регрер отступил назад.
— Ты должна слушаться меня! Младенца всё равно заберут — конечно, если ему вообще позволят родиться. Халдор не выглядел довольным, когда отправлял меня сюда.
Девушка застыла от негодования.
— Надо же, какая забота! Передайте ему, что мы тоже недовольны! Это не его дело!
— Ваше Величество, прошу Вас, не нервничайте, — умоляюще сказала Элия.
Старик злобно посмотрел на них и вышел, что-то бормоча по-мроаконски. За дверью с невозмутимым видом ждал Сорбус.
— Можно вопросик?
— Да, юноша? — в тусклом взоре учёного обозначилось удивление.
— Почему Хазар Вам доверяет? Ведь магистры не раз покушались на его жизнь.
— Я не имею отношения к самовлюблённым глупцам вроде Лага, — сварливо ответил тот. — В нужный момент я оказал королю услугу и теперь наслаждаюсь плодами.
— Какую именно?
— Не твоё дело, — огрызнулся старик. — Ну и молодёжь пошла! Везде норовят сунуть свой нос.
— Я слышал, Вы много лет изучаете людей, — продолжал воин. — Скажите, как заставить их делать то, что они не хотят?
Регрер хмыкнул и внимательно посмотрел на Сорбуса.
— Что конкретно тебя интересует?
— Мне нравится одна девушка, но она меня терпеть не может.
— Есть много способов склонить женщину к согласию: сила, уговоры, страх. Когда-то давно ко мне обратился архонт. Он жаловался, что пленницы отказываются работать в весёлом доме, приходится часто их наказывать. Были среди них и те, кто предпочитал самоубийство, лишь бы не достаться нежеланному мужчине. По их вине смотритель терпел большие убытки, а репутация дома страдала. Я дал ему средство, способное вызвать сильное и неодолимое влечение. Но не думай, что от этого возникают чувства — разве что чувство стыда за содеянное.
— Мне всё равно. Я хочу его получить.
Регрер противно захихикал.
— В твои годы мне не требовались зелья, чтоб уломать смазливую ясырку. С какой стати я должен помогать тебе, эдлер?
Его смех оборвался сдавленным всхлипом, потому что Сорбус схватил его за горло и указал вверх.
— Я умею убеждать, доктор. Как по-вашему, зачем нужны вон те перекладины под потолком?
— О-э-ы… — выдавил старик, кривясь от боли и тщетно пытаясь отодрать душившие его пальцы.
— Чтобы далеко не бегать, если надо кого-нибудь вздёрнуть, — продолжал молодой человек.
— Ладно… хорошо… — просипел Регрер.
— Не понимаю, почему вы, старики, так цепляетесь за жизнь, — презрительно сказал Сорбус и разжал кисть.
— Молодой и глупый, — глаза магистра горели злобой. — Топором махать научился, а разговаривать нет. Ничего, жизнь тебя ещё потреплет, щенок! Смотри, как бы халдор в тебе не разочаровался. Я дам тебе снадобье, но сначала отведи меня к Хазару: мне нужно сообщить ему о результатах.
— Нам не нравится эта идея! Мы никуда не поедем! — строптиво произнесла Ева-Мария. Она не спала всю ночь и теперь сидела за столом с бледным и несчастным видом.
— Тебя никто не спрашивает, — не глядя ответил Хазар.
— Вам придётся с нами считаться! — выкрикнула принцесса, бросая ложку. Этого ей показалось мало, и на пол полетели тарелка, блюдце и железный кубок.
Все оглянулись. Дратса вскочила с места, но халдор жестом велел ей сесть обратно и под сочувственные смешки подчинённых вывел принцессу из зала.
— Мне надоели твои выходки, особенно при посторонних, — без обиняков сказал он. — Я принял решение, а ты его ускорила. Иди собирай вещи. Раз в месяц вас будет навещать кто-нибудь из эдлеров. Просьбы, жалобы на дурное обращение в письменном виде.
— По какому праву Вы так с нами поступаете? — обиженно всхлипнула девушка, поняв, что несколько переборщила.
Её вопрос остался без ответа.
— Пожалуйста, не делайте этого! Пусть всё останется как есть. Мы обещаем больше не сердить Вас. Мы умоляем Вас! — королеве даже не приходилось притворяться: слёзы сами текли из её сиреневых глаз бурным потоком. — Почему Вы так жестоки? Вам надоело наше присутствие?
— Не только мне, — он окинул её хмурым взглядом. — Я не хочу у себя в замке истерик и скандалов.
— Разве мы кому-то мешаем? Вы погубите меня и моего ребёнка!
— Хватит лить слёзы, это не поможет, — холодно сказал король.
— Сжальтесь надо мной! Мы не можем жить в ссылке в какой-то глуши!
— Чем реже наши встречи, тем лучше, — Хазар был непреклонен.
— Пожалуйста, будьте милосердны! Отправьте нас в Эридан! Ради бога! — принцесса молитвенно сложила руки. — Мы сделаем всё, что Вы захотите!
— Эти глупости ни к чему. Что нужно, я беру сам, без просьб и одолжений, когда приходит время.
Ева-Мария залилась румянцем и молча опустила голову: она пребывала в уверенности, что перед её нежным голоском и слезами не устоит ни один мужчина, но впервые в жизни её мольбы остались без ответа.