После выступления принца возникла заминка: во-первых, никому не хотелось срамиться на фоне столь блестящего чтения, а во-вторых, многие побаивались развалившегося в кресле гебетца − точнее, его ядовитых замечаний, способных надолго отбить охоту к стихотворчеству. Наконец, вызвался столичный красавчик Брис, сын эриданского главнокомандующего. Он встал с места и взвыл:
− "Прекраснейшей чужеземке".
Я узрел красоты неземное сиянье,
Когда в шумной толпе я увидел Её!
То богиня любви принесла наказанье
В одинокое бедное сердце Моё!
Меж слушателями начались перешёптывания: вышеупомянутый Брис был печально известен своим капризным нравом и до сих пор не встретил девушку мечты. Услышав восторженные завывания, общественность задалась вопросом, кто же пленил привереду. Догадки строились на основании трёх твёрдо установленных фактов: 1) это была красавица; 2) это была иностранка; 3) она уже принадлежала кому-то другому. Большинство сплетников считали, что это Эвтектика Монро, назывались также имена её кузины, принцессы Элиты, хорошенькой Наллы из Доса, помолвленной с каким-то принцем, и даже приехавшей только вчера королевы Маджины. Когда же Брис признался, что посвящает это стихотворение даме, которой здесь, к сожалению, нет, гости утвердились во мнении, что избранницей Бриса стала Элита Монро, сестра принца Этрума.
− Последняя участница нашего состязания, миледи Ребекка с Архипелага Дружбы!
Фрейлина Бекки, пунцовая от смущения, встала и прочла зрителям басню про соловья и попугая. Знатным господам басня не понравилась, так как выставляла дворцовые ценности в нелепом виде. Республиканцы орали: "Молодец! Так держать!" Принц Лотар ухмылялся, щуря жёлтые глаза, король Альфред надулся, заподозрив намёк в свой адрес, лицо Евы-Марии выражало скуку и пренебрежение как к жанру вообще, так к фрейлине в частности. Кое-где послышались робкие аплодисменты, тотчас умолкшие, стоило королеве поднять руку.
− Дамы и господа, есть ли ещё желающие выступить?
− Давайте скорее подведём итоги, − нервно перебил король Альфред, ёрзая на месте и поглядывая в сторону Эвтектики Монро.
− Если только монсеньор Лотар не пожелает усладить слух собрания, − нежным грудным голосом пропела красавица островитянка. − Ведь, судя по замечаниям, он большой знаток поэзии?
− Я, так бывает, иногда стихи красивые пишу, − лениво ответил принц.
− Прочтите, не стесняйтесь, − она улыбнулась, но никто не осмелился смеяться вслед за ней.
Лотар встал с кресла и оглядел притихший зал. Его взгляд остановился на Еве-Марии.
− Проказничай, малютка, пока не кончен день, а как наступит вечер, достану я ремень. Достаточно? − сказал он, сунул руки в карманы и направился в другой конец залы к столу с едой, оставив общество в лёгком шоке от прозвучавшей пошлости. Королева Архипелага истерично требовала удалить наглеца, Лорит смертельно побледнел, его рука тянулась к шпаге, остальные тихо возмущались.
− Между прочим, это было адресовано Вам, мадонна, − ехидно произнёс король Альфред, наклоняясь к принцессе. Ева-Мария прикрыла горящие щёки веером и встала с места, объявив, что изволит удалиться для совещания. Вслед за ней тут же поднялись остальные.
Отужинав, Лотар вернулся в кресло, потребовал бокал вина и начал разглядывать публику. И хотя все вокруг смотрели на него − кто со страхом, кто с отвращением, кто с любопытством − гости спешили отвести взгляд, чтобы, не дай бог, не нарваться на неприятности. Исследовав внешность нескольких дам и вогнав их в краску, молодой человек встретился со взглядом, который не только не опустился в пол, но, напротив, засиял от восторга. Некоторое время Лотар пристально смотрел на ничем не примечательную худышку, слишком назойливую для воспитанной эриданки, потом перевёл взор с Турмалины на Диану Саем. Фрейлина занималась тем, что опытными движениями приглаживала причёску, украдкой глядя в зеркальце. Глаза принца так и заскользили по её обтянутым бёдрам, совершенно игнорируя сидевших рядом леди в более подобающих нарядах. Словно не замечая интереса принца к своей особе, Диана переложила ногу на ногу, продолжая поправлять волосы. Лотар подозвал шута и что-то сказал ему; через пару минут Яков уже скакал перед Дианой, распевая хвалебные песенки, а та жеманно улыбалась, накручивая локон на палец.
Тем временем в соседней комнате происходили яростные дебаты. Королева Эридана сидела на большом диване возле овального столика, лорд Кельвин стоял, облокотившись на спинку стула, а Его Величество король Пораскидов нервно расхаживал по мягкому ковру и выкручивал пуговицы на манжетах.
− Это, в конце концов, очевидно! − взвизгнул он.
Принцесса проявила вредность:
− Не настолько, чтобы убедить нас.
− Вы не можете отрицать, что публика была в восторге от её выступления!
− Подумаете, какая звезда! А нам не понравилось, − отрезала Ева-Мария.
− Конечно, отчасти Ваше Величество правы, − лорд Кельвин повернулся к девушке.
− Мы не можем быть правы "отчасти", потому что мы правы всегда и во всём!
− Но ведь миледи Монро в самом деле не лишена таланта, − возразил лорд.
− С такими талантами она неплохо бы смотрелась в музее восковых фигур мадам Тюссо!
Альфред нахмурился:
− Но если не Эвтектика Монро, то кто же? Кто?
− Мессир Лорит, − с готовностью подсказал лорд Кельвин.
− Это мы уже обсуждали, − с раздражением перебила девушка.
− Обсудим ещё раз, − тоном, не терпящим возражений, произнёс король Пораскидов.
− Хватит! − крикнула Ева-Мария. − На сей раз королевский титул не поможет мессиру Лориту выиграть состязание.
− Король Пирании был лучше всех, Ваше Величество, − заявил Кельвин. − Но и принцы с Пораскидов проявили себя достойно.
− Оставьте это, сударь, − сухо перебил Альфред. − Мои сыновья, возможно, кое-что смыслят в поэзии, но они ещё не доросли до состязания с мастерами.
− Вы несправедливы к ним, сир, − возразила королева, обмахиваясь веером. − Оба принца были настолько хороши, что мы затруднились бы сделать выбор между ними. Они одинаково достойны королевской награды.
− Рано им ещё получать от Вас милости, сударыня, − прервал король. − Мне совершенно не хочется, чтобы пошли слухи, будто я присудил победу своим отпрыскам. Нет, довольно глупостей! Я отдаю свой голос королю Пирании.
− Я тоже, − сказал лорд Кельвин.
− Как это возможно? − королева в смятении вскочила с дивана. − Где объективность?
− Но король Лорит действительно был лучшим, −возразил лорд.
− Дорогая демуазель, Вы слишком увлеклись, − раздражённо перебил Альфред. − О чём, собственно, спорить? Мессир Лорит − непревзойдённейший поэт. И хотя, как уже говорилось, я более всего проникся чтением миледи Монро, заметьте, я не настаиваю на том, чтобы она была признана лучшей поэтессой. Таким образом, я далёк от предвзятости, в которой нас голословно обвиняют.
− Ваша так называемая "объективность" на самом деле продиктована политическими соображениями, − фыркнула Ева-Мария.
− Не стану отрицать, но лучше политика, чем дурной вкус, мамзель.
− Не политика, а сплошное лицемерие! Хватит подлизываться к королю Пирании! − топнула ножкой Ева-Мария. − Мы не хотим, чтобы нас обвиняли в пристрастности к титулам!
− Пожалуйста, прошу вас, сир, мадонна! − вмешался лорд Кельвин. − К чему ссориться? Обсудим кандидатуры ещё раз.
− Ради Бога, − король сел в кресло и нервно дёрнул за воротничок. Спесивая девчонка была младше его отпрысков, и её поведение выводило сира из себя. − Послушаем, что скажет мадемуазель.
− Нам понравились выступления многих поэтов. К сожалению, не все из них королевского рода, поэтому вы не сочли их достойными соперниками Лорита.
− Это какие же? Не те ли завывания про ветер, ночь и розы? − жёлчно сказал Альфред. − Терпеть не могу юнцов, плетущих рифмы без заботы о смысле. Один из них что-то лепетал про золотую арфу.
− Должно быть, Ваше Величество имели в виду кифару? − вежливо поправил лорд Кельвин.