Неизвестно, что случилось бы дальше, но тут зевак раздвинула железная (в прямом смысле!) рука, и в круг собравшихся вышел Дровосек. Он был высок, широкоплеч и облачён в архаический рыцарский доспех со шлемом, забрало которого было опущено на лицо. На шлеме красовалась металлическая воронка, а на левом плече он, как и положено, держал большой топор.
Отодвинув Мисс Марпл в сторону, Дровосек одной рукой поднял Портоса за шиворот и хорошенько встряхнул. Остальные мушкетёры вскочили сами, заметно побледнев и потянувшись к шпагам.
− Отпусти… те, − злобно пропыхтел Портос, пытаясь вывернуться из этого унизительного положения. Ткань костюма угрожающе трещала.
− Эй, как там тебя, башка железная, − начал было Д'Артаньян.
− Живо извинись! − прогремел Дровосек, развернув молодца на 180 градусов к кипевшей злобой женщине.
− Ээээ, − висеть было неудобно, и порядком струсивший Портос решил подчиниться. − Сорри, мадам, был неправ.
− Мерзавец! − негодующе крикнула она. − Неотёсанный грубиян! Да кто тебя только разговаривать учил!
− Сами учились, − буркнул Атос и сплюнул себе под ноги.
− Что здесь происходит? − к зрителям подошёл Антоний Волк в сопровождении десятка стражников.
− Я всё уладил, не тревожьтесь, − Дровосек разжал ладонь.
Капитан стражи исподлобья оглядел мушкетёров, в особенности Портоса, потиравшего то голову, то шею, и обернулся к пострадавшей:
− Леди, Вы в порядке?
− Уладил! Какая беспринципность! − взвизгнула та. − Да тут ещё непочатый край работы − воспитывать, воспитывать и воспитывать!
Она разразилась нравоучительной проповедью и не заметила, что вскоре осталась одна.
Тем временем к Флёр де Лис, сидевшей на скамеечке под деревом, приставали сразу два кавалера − один в серебристом домино с ромбами и коротком чёрном плаще, другой − в белоснежном костюме принца Зигфрида.
− Мадемуазель, Вам не следует сидеть в одиночестве и грустить − давайте веселиться, − уговаривал Серебристое Домино.
− Да, почему бы такой красавице не выйти к столу? − вторил Зигфрид. − Скоро начнутся танцы.
− Мсьё, я тронута вашей заботой, но мне хочется побыть одной.
− Вам непременно нужно отвлечься от грустных мыслей, − продолжал Домино.
− У меня нет причин грустить, сударь.
− О, Ваше Высочество, Вам только кажется, что об этом никто не знает, − весело начал Домино, но она неожиданно вскочила со скамьи.
− Как можно так говорить! Даже если Вы друг моего брата, никто не давал Вам права лезть в мою жизнь!
− Простите, сударыня, я всего лишь хотел помочь, − забормотал Домино, тоже вставая.
− Впрочем, этого следовало ожидать, − её гнев внезапно сменился печалью; девушка опустилась обратно на скамью и закрыла лицо руками. − Каждый при дворе считает своим долгом судачить обо мне.
− Сударыня, прошу Вас, не злитесь, − виновато повторял Домино. − Если даже кто-то знает о Вашей маленькой тайне, никто не смеет осуждать Вас.
− Кто-то, но не все! − в голосе Флёр де Лис слышались слёзы.
− Может, вы и меня посвятите в ваш секрет? − полюбопытствовал Зигфрид, который вертел головой и ничего не понимал.
− Нет! − воскликнули оба.
− Господа, я покину вас, − объявила Флёр де Лис, вновь вставая со скамьи и слегка приседая в поклоне. − Доброй ночи; нет-нет, сударь, я запрещаю Вам меня провожать, − и она поспешно удалилась в сторону дворца.
− Кто эта леди? Вы знаете её? − тут же спросил Зигфрид.
− Простите, Вам уже сказали: это не Ваше дело.
− Титулование и альбонский акцент наводят на мысль, что это принцесса Сильвия. Я прав?
− Сударь, прошу Вас, умерьте своё любопытство, − поморщился Домино. − Джентльмену не к лицу выспрашивать про даму.
− Понимаю, сердечные обстоятельства, − красавчик в белом вздохнул.
В этот миг неподалёку разыгралась следующая сцена: Флёр де Лис подошла к большой компании оживлённо болтавших масок и влепила Аполлону, сочинявшему комплименты для хорошенького белого лебедя, звонкую оплеуху.
− За что-о? − юноша с удивлением схватился за щёку.
− Принц, я хочу сказать Вам, что Вы заслужили это пощёчину, − холодно сказала она. − Я доверилась Вам, но на Ваше слово нельзя полагаться: Вы не замедлили перед всеми опозорить свою сестру.
− О чём Вы говорите? − Аполлон разом забыл и про Лебедёнка, и про недосказанные комплименты.
− О том, что Вы на редкость болтливы, монсеньор, и не умеете хранить чужие секреты.
− Я ничего никому не говорил, клянусь честью! − возмущённо ответил юноша. − К чему упрёки? Что я сделал?
− Монсеньор, мне кажется неуместным, что Вы обсуждаете мои личные дела с каждым встречным − например, с Донмелето.
− А, те дурацкие сплетни про Вас и рыцаря Тимолина, − стало доходить до Аполлона. − Неужели Вы так наивны, сестра, что думаете, будто Ваших вздохов никто не замечает? Перестаньте страдать, а то маменька уже интересовалась, не больны ли Вы − пришлось врать ей, а я, знаете ли, не лгун, и вообще, меня ждут.
− Кто? Елена? − грустно спросила Флёр де Лис.
− Одна милая и забавная глупышка, − Аполлон оглянулся на Лебедёнка.
− Принц, Вам не пристало говорить такие вещи о даме! − возмутилась собеседница. − Мне стыдно за Вас, Вы всё чаще позволяете себе быть вульгарным.
− Временами Вы становитесь нудной, как наша мамаша, − отмахнулся молодой человек.
Неожиданно и некстати рядом нарисовался Пьеро: он закатил глаза и простёр к Флёр де Лис свои длинные рукава:
− Я неудавшийся поэт,
Полны печали мои думы,
Но я заметил чудный свет
В просветах осени угрюмой.
О, этот призрачный цветок
Надежды робкой и печальной,
Что сорван был у Ваших ног
В час расставания прощальный.
И, низко склонясь, он подал ей белую хризантему, что подчёркивало, как он несчастен.
− Бедный Пьеро! − с состраданием промолвила девушка, нежно коснувшись его плеча. − Что же так мучает Вас?
− Я ищу Мальвину, свою любовь, − печально вздохнул тот.
− Мальвину? − оживился Аполлон. − Я видел её где-то тут. Мальвина! Вас ищет какой-то мученик!
− Право, зачем же так кричать? − враждебно осведомился Пьеро.
− Я просто хотел помочь, − слегка растерялся греческий бог.
− Я совершенно не нуждаюсь в Вашей помощи, милорд, − с достоинством ответствовал поэт и, с сожалением поглядев на Флёр де Лис, отошёл прочь.
− Вот видите, монсеньор, Ваше участие в чужих делах не всегда бывает уместно, − скорбно заметила девушка.
− Какой-то чокнутый Пьеро, − покачал головой Аполлон. − Смотрите, он пошёл совсем в другую сторону. Эй, воздыхатель! Мальвина здесь!
− Бога ради, не кричите, у меня раскалывается голова, − попросила Флёр де Лис. − Пусть делает что хочет.
Пьеро старательно обогнул небольшую группу разобиженных мушкетёров и направил стопы к трём дамам возле увитой плющом беседки. Две из них были одеты цыганками, а третья, высокая, с раскрытым над головой зонтиком − Мэри Поппинс. Костюм первой Эсмеральды блистал тонкостью вкуса и дороговизной; вторая была потоньше и пожеманней, с повязанным на светлых волосах красным платком. Пьеро приблизился к ним, раскланялся и принялся нести всякую чепуху. Эсмеральда? 1 отвечала высокомерными, претендующими на остроумие фразами, Эсмеральда? 2 оказалась юным кокетливым существом, любившим обращать на себя внимание; что же касается Мэри Поппинс, её отличали фразы с претензией на интеллигентность, и немалую, но невпопад, поэтому всё, что она говорила, звучало глупо, и первая Эсмеральда то и дело морщила носик. Вскоре стало заметно, что Пьеро обращается в основном к Эсмеральде? 2 и тяготится присутствием других особ. Мэри Поппинс тут же отошла под благовидным предлогом, но Эсмеральда Первая не желала сдавать позиции. С подчёркнутым изяществом она оправила юбку и произнесла: