Мы поболтали еще несколько минут, а потом я, завалившись на свою кровать с ярким синим балдахином попробовала почитать. Книга была не особо интересной, ее мне дала Чарна. Она тащилась от любовных романов, про всяких садовников, герцогинь и так далее. Этот был один из тех, что ей особенно приглянулся. Меня он совершенно, сейчас не интересовал.
Вспомнив о случае с Джено, на ум пришла еще одна способность Кристофера Стоуна. В моменты гнева он совершенно не контролировал свою силу. Он был как Халк, только не зеленел, не рос и не был похож на сегодняшнего великана. Когда он злился, его физическая сила росла, и он долго не мог успокоиться. Благодаря этому, я полагаю, его и взяли в охотники. Понятия не имею, мог ли он контролировать эту способность, но само ее наличие заставляло нервничать.
Всего у него пять или шесть активных сил. Это очень много. Из известных мне это его совершенно нечеловеческая ловкость и реакция, в моменты гнева он становился чрезвычайно сильным, а еще, что было просто поразительным для всего этого компота, так это то, что он умел управлять человеческим настроением. Куратор Хенрик как-то заикнулся о том, что если эту способность развивать, то впоследствии можно развить способность управлять человеческими мыслями и поступками. Это было одним из самых жутких моих страхов по поводу него. Я смогу смириться с тем, что он имеет надо мной власть, и я буду выполнять его приказы, но только не прямой контроль над мыслями. Моей головой не будет управлять никто, кроме меня самой.
Остаток вечера я провела, гадая, как теперь круто поменяется моя жизнь. Уже вечером я поцеловала своего брата в щеку и прочитала ему сказку о какой-то нервной говорящей кошке. С чувством, что больше так не будет, я ушла.
Перед сном, натягивая пижамную майку, у меня резко возникло какое-то состояние, как при головокружении. Я села на кровать и почувствовала… возбуждение? Сексуальное возбуждение в гордом одиночестве в своей комнате, в тот день, когда вся моя жизнь разрушилась? Однако факт оставался фактом, это была похоть. Я закусила губу и схватилась за лоб. Да, что со мной происходит?
Наваждение прошло так же резко, как и началось. Неожиданно на меня снизошло озарение. Прямо сейчас в каком-то месте Кристофер Стоун напивался и собирался заняться с кем-то любовью.
Я разозлилась и, почти рыча, ударила подушку. Она жалко скукожилась, и на мятой наволочке остались складки, напоминающие уродливое человеческое лицо.
Моя жизнь разрушена, мои чувства уже не мои. Остается сохранять рассудок. Последнее, что мне остается это постараться сохранить собственные мысли на месте.
Глава 3. Темные подвалы
Это утро могло бы стать самым обычным в моей жизни. Приняла душ, изо всех сил соскребывая с себя весь прошлый день с ареной, Кристофером и моими родителями. На завтрак съела омлет, киви и выпила стакан мятного чая. Я почти забыла, что вчера вечером случилось с моими эмоциями и ощущениями.
Как обычно вежливое холодное «Доброе утро» от папы, когда он зашел на кухню за утренней порцией кофеина. «Как спалось?» с деланым интересом от мамы, столкнулись с ней на входе в ванную. На все это я так же играно и холодно ответила любезностями. Удивительно, какими чужими могут быть люди, живущие под одной крышей.
Телефон запищал и завибрировал, оповещая об СМС. Я залпом допила чай и облизнулась. На этой идеально чистой, стильно оформленной кухне с дизайнерскими стульями и столом, я выглядела как нахохлившийся помойный воробей на красной ковровой дорожке. Мокрые волосы завивались, пижама вся была мятой, а мои босые ноги и вовсе не вписывались в общий интерьер.
На кухню вошла мама, и тихо проговорила, чтобы я надела тапочки. Не то чтобы она боялась, что я замерзну или еще по какой-то причине, просто на нижних этажах дома было непринято появляться в чем-то подобном. Ксена Лерой, например, уже надела брючный костюм светло-сиреневого цвета и заколола наверх волосы. Хотя готова поклясться, еще полчаса назад она лохматая в шелковой сорочке шла чистить зубы.
Я вежливо кивнула и с телефоном ушла в свою комнату. Перед тем как дернуть ручку двери я вдруг задумалась, что беспрекословно только что ей подчинилась. По сути, каждый раз, когда она меня о чем-то просила я не возражала. На душе стало грустно. Теперь подчиняться мне всю оставшуюся жизнь, а у меня, оказывается, и бунта никакого никогда не было. Вернее он был, технически, но ни о чем, что не вписывалось в правила проживания под крышей Лероев, родители не знали.
Я лежала на кровати, уткнувшись взглядом в балдахин, забыв про мокрые волосы. В синей ткани проглядывался замысловатый узор, похожий на морские волны. Раньше, когда я была маленькая, балдахин был другого цвета, кажется желтого. Он так жутко мне не нравился, что в один прекрасный день я прожгла в нем огромную дыру. Родителям сказала, что я тренировалась перед занятием с Хенриком. Соврала, как обычно. Я вообще чаще врала им, чем говорила правду.