В дверь постучали, и Мариэ просунула остренький нос в кабинет.
– Тебе точно ничего не нужно, брат?
– Только чтобы меня оставили в покое! – крикнул он.
Мариэ тут же захлопнула дверь – все знали, что в таком настроении к Виктору лучше не приближаться.
Виктор с помощью ключа Белой Тейры призвал водных стражей Ремесиса, наказав им следить за всеми изменениями в городе. Но ничего странного они не почуяли. Хотя кое-что необычное все же случилось. Город, откуда ни возьмись, наводнили стайки серебристо– белых журавлей, которые исчезли незадолго до нападения на город. Они слетались к водоемам, их видели все чаще и чаще. А Виктору это действовало на нервы. Он распахнул книгу, на странице которой красовался герб Ремесиса – лотос и журавль.
К вечеру Виктору надоело сидеть в четырех стенах, он наказал Риоку присматривать за сестрами, поставил защитные ловушки на доме, чтобы сюда не проникли недоброжелатели, а сам выпорхнул в дождливую ночь, даже не удосужившись переодеться.
Легкая темно– синяя рубашка быстро намокла, и Виктор – скорее от нечего делать – соткал из воздуха непромокаемый плащ. Его главной магией была архитектура, но магия – сила гибкая и раздольная, и каждый, кто владеет ею, может обучиться чему-то, кроме своего непосредственного ремесла. Будучи единственным выжившим магом, Виктор попробовал себя во многом. Он частенько тренировался, когда оставался наедине с собой.
Головной убор он тоже взять не потрудился. Зато прихватил бутылку ирисовой настойки. Не самое лучшее решение, но ему нужно было отключиться от суеты этого мира. Пока Виктор дошел до салона «Жасмин», настроение его немного улучшилось. Настойка согревала, затуманивала мысли, заставляла забыть о прошлом. Ирисы забвения, что росли на полях и в ущельях Ремесиса, обладали мощным эффектом, поэтому употреблять их можно было строго в ограниченных количествах, иначе ты рисковал потерять память.
Виктор уже хотел было зайти внутрь салона, когда повернул голову и увидел в переулке, за завесой дождя, тонкую девичью фигурку. Она раскачивалась из стороны в сторону, и он не сразу понял, что девушка танцует. Далекое воспоминание все же смогло пробиться сквозь туман. Их народ обожал танцы, совершенно не те выверенные шаги и движения, которые царствовали на императорских балах. Танец был искусством, а танец Ремесиса в первую очередь знаменовал для Виктора утраченную свободу.
Девушка то заносила руки над головой, то обхватывала себя, покачиваясь, словно на волнах. От ее танца веяло грустью. Длинные черные волосы облепили плечи и талию, зеленая юбка, скрепленная двумя брошками, взлетала в воздух дерзкими знаменами, обнажая стройные ноги. Как только она не продрогла в этом наряде?
Виктор шагнул вперед, поддавшись желанию согреть танцовщицу. Туман в голове сгустился, и вместе с инстинктом защитить и обогреть пришло более жгучее чувство, с которым было трудно бороться. Что это за соблазнительное видение перед ним? Может, девушка лишь померещилась ему? Виктор отпустил дверную ручку и чуть качнулся. Он просто хочет убедиться, что перед ним не мираж. И в то же время он мечтал забыться в объятиях какой– нибудь красотки, пусть ненадолго.
Настойка разогревала кровь, кидая его в жар, разливая негу по всему телу. Принц Виктор в несколько шагов сократил расстояние между собой и девушкой, буквально поймал ее в воздухе, когда она выделывала очередное па, так крепко, будто все еще сомневался в ее реальности. Прижал хрупкую танцовщицу к стене – девушка из плоти и крови, настоящая. В голове что-то вспыхнуло, пронзило его насквозь. Девушка вскрикнула, встрепенулась, как пойманная птица. Как же вкусно от нее пахло. Виктор зарылся носом в ее густые волосы, ощущая странное покалывание во всем теле. Не ведая, что на него нашло, он ухватил ее за тонкие запястья, заводя ей руки над головой.
– Отпусти! – звонко сказала девушка, изворачиваясь в его руках.
По-прежнему моросил дождь, оставляя крошечные капельки на лице девчонки. Она была очень даже ничего, заметил Виктор, разглядывая острый подбородок, аккуратный нос и надутые губки. Зеленые глаза казались слишком огромными. И яростно пылали.
Девушка пыталась оттолкнуть его, но Виктор держал ее крепко.
– Только позволь, – прохрипел он. – Я не обижу тебя.
Великий Ремесис! Он вовсе не собирался удерживать девушку силой, но и отпустить отчего-то не мог.
Он провел губами по ее шее, обхватывая мочку уха. Его тело встряхнуло так, как никогда раньше. Не настолько же он захмелел от пары капель настойки! Девушка вдруг замерла в его руках. Он лишь слышал, как колотится ее сердце. От страха? Или она почувствовала то же, что и он?