- Что?!
- Да, князь поставил охрану недалеко от дома, а ещё Лианг-молния будет твоим личным телохранителем.
- О, боги! – девушка накинула на себя одеяло, скрывая злые слёзы.
- Да, накрылись наши прогулки, - Лала погладила по бугорку на одеяле, там, где была голова госпожи.
- О, Лала, как не повезло! – пуховое одеяло приглушило восклицание.
- Господин сказал, что вечером зайдет проверить как ты, - осторожно сказала девочка и вздохнула.
- Уйди, демон, приносящий плохие вести! Стой, а служанок не навязал?
- Нет, госпожа, - Лала улыбнулась. Она не понимала причину по которой Гиде так не любила пользоваться услугами служанок. Вот Лала бы не отказалась передать часть своих обязанностей.
- Хоть что-то хорошее. Стой…а с Суюк что?
- Повесил суку.
- Лала!
- Прости-прости, так теперь её все называют. Князь чуть сотника того не повесил, сжалился, просто выкинул из замка, наложниц избил, а личных служанок Суюк плетью выпорол так, что теперь уже не жильцы. Да и вообще, всем попало.
Гиде замутило.
- Теперь меня все ненавидят!
- Теперь все знают, как ты дорога князю.
- Никогда не выйду отсюда. Какой стыд! – Гиде расплакалась, понимая, что князь лишил даже крох сочувствия и хорошего отношения со стороны окружающих. Слёзы лились и лились, пока обессиленная девушка не заснула.
Когда она открыла глаза, то первым увидела горящие в полумраке глаза князя. Еле совладав с собой, девушка постаралась улыбнуться. Вздрогнула, когда скрипнула кушетка под весом князя.
- Надо было разбудить меня, господин, - Гиде попыталась встать, но, остановленная жестом князя, снова легла.
- Мне нравится смотреть, как ты спишь. Во сне ты и смеёшься, и хмуришься, даже плачешь. Я, оказывается, никогда не видел, как ты смеёшься или хмуришься…
- Господин не любит громкий смех, а я бы не посмела хмуриться в вашем присутствии, - Гиде, как обычно в присутствии Фэнсина, внутренне съежилась.
- Я не люблю вульгарный смех, ты права. Ты так меня хорошо знаешь, моя малышка. А я, что я знаю о тебе? Сегодня вот узнал, насколько ты мне дорога, - князь откинулся на спинку, блестевшие глаза погасли в сумраке и лишь темный неподвижный силуэт говорил Гиде, что зверь здесь, он просто затаился.
- Господин… - прошептала она в темноту. Рука поползла к губам, желая запереть слова, слишком опасные, чтобы выходить наружу.
- Я сам создал тебя, словно скульптор вылепил из глины. Кем ты была до того, как попала ко мне?
- Вышивальщицей, господин.
- Маленькой серой утицей. И посмотри, какая в тебе стать, какое изящество движений, даже во сне ты грациозна. Разве можно тебя не любить? – Фэнсин подошел к ложу Гиде, навис над ней.
Оцепенев, Гиде молила про себя, чтобы он ушел.
- Моя Гиде, моя малышка, моя мечта…
Он целовал сухими, жесткими губами. Терзал губы, шарил языком во рту. Одной рукой сжал тонкие, слабые руки, бессознательно отталкивающие его в грудь. О, Гиде знала, что он любил вот такое легкое сопротивление, каждый раз она клялась, что не доставит ему такое удовольствие, но тело её не слушалось. В очередной раз она задохнулась под его навалившимся, лишающим всякого движения телом. С громким треском порвалась сорочка, князь был в нетерпении. Гиде вскрикнула, когда он больно укусил за сосок, бляха его ремня царапнула живот. В этом был он весь – тёмный, нетерпеливый, вспыльчивый, причиняющий боль каждым своим движением. И она ненавидела. Ненавидела его шумное, учащенное дыхание со вкусом вина, каждое его кольцо на пальце, оставляющие отметины на теле, словно клеймо. Ненавидела запах его кожи, чуждый и злой. Ненавидела тяжесть его тела, себя распятую под ним, его нетерпеливый рык, с которым он заходил в сухое лоно. Ненавидела как растягивалось время пока он терзал её, а затем, судорожно, рывками, ронял свое семя.
Как обычно, он долго на ней лежал, приходя в себя. Затем целовал коротким собственническим поцелуем и откатывался на край постели. Гиде вставала, одевалась, подавала ему чашу с красным вином и курительную трубку. Низ живота саднило, но при нём нельзя было морщиться.
- Лала сказала, что я приставил охрану? – клуб дыма вырвался из ноздрей князя. Одной рукой он держал трубку, вторую подложил под голову. Гиде скользнула взглядом по обнаженному телу князя. Не зря Суюк приревновала, князь был сложен как бог. Широкая, бугрящаяся мышцами грудь переходила в тонкую талию и крепкие ягодицы. Даже пальцы длинных, породистых ног были безупречной формы.
- Господин, прошу вас, не надо, - попросила Гиде, зная, что бесполезно.
- Даже не спорь! Пусть этот парнишка сопровождает тебя повсюду, куда бы ты ни пошла. Кстати, ходить теперь тебе будет некуда, на стену и во двор ни ногой.
- Господин целитель велел больше гулять, - решилась возразить Гиде.
- Хорошо, на стену и вдоль пруда можно, но во двор ни ногой. А из замка тем более.
- А, если в город приедет театр?
- Гиде, ты не понимаешь? Я сейчас в опале. Все мои недруги приложат силы, чтобы убрать меня. А легче всего это сделать через моих близких. Сегодня всем стало понятно, как ты мне дорога, и у них появилась новая мишень.
- Это будет долгая зима, - обреченно заметила Гиде.
- Ничего, вернемся в Зарос, и ты сможешь развлечься как следует. Знаешь, я велю вызвать театр теней сюда, а заодно всех мало-мальски достойных сказителей и акробатов. Пусть это будет моим подарком для тебя, любимая!
- О, господин, щедрость ваша не знает границ! – вспыхнула от радости Гиде. Ее заломленные руки прижались к груди, брови восторженно поднялись, слабый румянец залил щеки. Шелковый ханьфу обрисовал грудь, соблазнительно выделив соски.
- Иди ко мне, отблагодари своего господина. – Фэнсин аккуратно отставил трубку на поднос и поманил приунывшую девушку к себе.
Глава пятнадцатая
На следующее утро Гиде навестил сам господин начальник стражи. Он бесшумно возник за спиной, чем несколько испугал и Гиде и сопровождавшего наложницу охранника.
- Господин Чонган, - вспыхнула от смущения Гиде. Она совершенно не ожидала увидеть его здесь, в небольшой резной беседке у пруда. Тёмная вода была покрыта льдом и Гиде раздумывала стоит ли ей попробовать ступить на тонкий лед. Если выдержит, можно попробовать покатать Лалу на санках.
- Как вы себя чувствуете, госпожа наложница? – начальник стражи был бледен. Ввалившиеся глаза с тревогой смотрели на Гиде.
- В порядке, а как вы сами? Я слышала вы были ранены? – вежливо спросила Гиде. За всеми этими событиями она совершенно забыла про ранение Чонгана.
- Ничего серьезного, как видите, я уже в строю. Вчера произошел позорный для меня инцидент…
- Что вы, если кто-то и опозорился, то это была только я, - Гиде вспомнила свой визг, свое злое удовольствие, когда она вцепилась в волосы Суюк. Щёки девушки вспыхнули – хороша же главная наложница сиятельного князя, каталось по земле как последняя портовая шлюха.
- Это моя вина, как начальник стражи я должен был…
- Это вина той несчастной, господин Чонган, - прервала его Гиде хмуро. Затем с извиняющей улыбкой прикоснулась к его рукаву. – Вы не можете предусмотреть всё на свете. К тому же, князь предпринял все меры, чтобы это больше не повторилось, – тут она бросила недовольный взгляд на своего телохранителя.
Чонган взглянул на Лианга, который усиленно делал вид, что не слушает разговор.
- Я согласен с князем, охрана вам не помешает, – Чонган улыбнулся, услышав страдальческий стон Гиде. – Более того, я распорядился, чтобы по ночам выпускали сторожевых собак. И усилил посты на случай, если семья госпожи Суюк решит отомстить за дочь.
- Вы с князем бываете совершенно невыносимы, - Гиде отвернулась, не желая больше разговаривать с Чонганом. – Простите, мне надо идти.
Чонган с тоской смотрел как уходила рассерженная девушка. Почему она всегда ускользает, стоит ему к ней приблизиться? За ней с бряцанием шел Лианг, весь увешенный оружием. Чонган решил сказать ему, чтобы оставил только легкие доспехи и меч, выглядел охранник ужасно нелепо.