— Нам с тобой больше нечего обсуждать. Все что… — я нервно сглотнула, не в силах больше смотреть на него и, стараясь не упустить свою мысль — произошло вчера вечером. Наш… — я прочистила горло, не понимая, почему воспоминания о вчерашнем вечере разжигают во мне такие забытые и даже неизведанные ощущения. Как бы я не пыталась отрицать происходящее, мое тело очень хорошо помнило все, что вчера произошло. Холодные капли дождя, теплый душ и горячий поцелуй. — Поцелуй. Этого не должно было произойти и…будет лучше, если мы об этом просто забудем.
— Хм… — он усмехнулся, обдавая мою кожу теплым дыханием. — Ты никудышная лгунья. — Мгновение и его лицо всего в нескольких миллиметрах от моего. Сердце предательски начало биться с удвоенной силой.
— А ты — хам. — Едва слышно ответила я, не понимая, откуда взялась эта мгновенная слабость во всем теле.
— Не буду отрицать, но и ты не подарок. — Его голос стал томным и соблазнительным, и я закрыла глаза, полностью растворяясь в нем, едва держась на своих ногах. Он скользнул своими губами по моим губам и чмокнул меня в нос. Я открыла глаза, и когда хотела его оттолкнуть, он отстранился с широкой улыбкой на лице и насмешкой в глазах.
— Больше не подходи ко мне так близко! — Сквозь зубы пригрозила я ему.
— Звучит неубедительно, но ладно…будет так, как ты захочешь. — Просто ответил он, скрещивая руки на груди.
— Хорошо.
— Пока будет так. Подожди здесь. Я возьму ключи и отвезу тебя домой.
— Не стоит утруждаться. — Он удивленно вскинул брови, окидывая меня своим оценивающим насмешливым взглядом.
— Ты в таком виде собираешься добираться до дома на общественном транспорте?
— Да. — Воинственно ответила я. — В данный момент мне все ровно как я выгляжу, потому что хочу быстрее убраться отсюда. — Я шагнула к выходу, но он перегородил мне путь. Я шагнула в другую сторону, но он зеркально повторил мои движения.
— Богдан Егорович! — Крикнул Матвей, не сводя с меня своих цепких глаз.
Я выпучила глаза, со всей силой пытаясь оттолкнуть его со своего пути.
— Что ты творишь? Выпусти меня!
— Молодежь, что тут у вас? — Поинтересовался деловым тоном Гордеев.
— Богдан Егорович, пожалуйста, убедите эту несговорчивую козу в том, что она не может в таком виде покинуть эту квартиру и добираться до дома своим ходом.
— Исключено. — Безапелляционно заявил художник, глядя прямо в мои глаза. — Василиса, Матвей отвезет вас домой.
— В самом деле, не стоит. — Почти умоляла я его. — Я сама доберусь. Не стоит переживать. Пожалуйста! — Взмолилась я, но мужчины были непреклонны. Матвей перегородил своей рукой выход. Гордеев ушел, но через несколько секунд вернулся обратно, бросая Матвею ключи через всю комнату.
— Счастливой дороги, молодежь. — Плохо скрывая свою улыбку, Гордеев развернулся и не спеша побрел на кухню, что-то насвистывая себе под нос.
— Не могу поверить! За одно утро я дважды опозорилась перед Гордеевым. И все из-за тебя! — Моей досаде и злости на Матвея не было предела.
— Накинь вон те тапки. — Скомандовал он, кивая в сторону черных резиновых вьетнамок. — Не босиком же тебе идти.
Я закатила глаза, но здравый смысл (по крайней мере, его остатки) говорил, что он прав, поэтому мне пришлось выполнить его указание.
Он удовлетворенно кивнул и мы, наконец-то, вышли из этой квартиры, в которой со мной каждый раз происходят странные вещи. Добравшись до машины, я в последний раз попыталась настоять на самостоятельной дороге домой, но Матвей ничего об этом не хотел слышать. Оказавшись в большом, просторном джипе наедине с Матвеем, я почувствовала себя крайне неуютно. Кроме того, что я объяснила ему, как доехать до моего дома, больше мы ничего друг другу не говорили.
— Вот скажи мне, — требовательно обратилась я к нему. — Почему это ты считаешь меня безотказной?
Он усмехнулся, сделал глубокий вдох и бросил на меня короткий серьезный взгляд.
— Хорошо. — Он поджал губы, сдерживая улыбку, которая так сильно меня раздражала. — Я сделал такой вывод из того, что ты в такую погоду сглупила и поехала через весь город, чтобы доставить пустую папку.
— Пустую папку? — Шокировано спросила я, на что он утвердительно кивнул. — Ты сейчас издеваешься надо мной?
Я повернулась так, чтобы видеть его лицо.
— Там не было никакой важной информации. Ты этого не знала, из чего я могу сделать вывод, что тебе можно доверять, но сама ты веришь абсолютно всему, что тебе говорят! Тебе нужно научиться видеть сквозь вещи, сквозь людей. В этой жизни никому и ничему нельзя безоговорочно верить. Ты думаешь, что можешь помочь абсолютно всем, кто к тебе обращается, но ты не видишь, что тобой откровенно пользуются все, кому не лень.
В этот момент мы подъехали к моему дому.
— Надеюсь, это все? Разбор меня, как личности закончен?
— Ты спросила — я ответил. — Спокойным тоном сказал он.
Я поджала губы и кивнула в знак того, что услышала его.
— Отлично! Спасибо, что подвез. Вещи твои — я оглядела себя. — Если ты, конечно, не против, я передам при первой же возможности.
— Как тебе будет удобно…
Я еще раз кивнула и поспешила выйти из машины, с грохотом захлопнув за собой дверцу.
Глава 8
Глава 8
Было сложно объяснить Свете, почему я не ночевала дома, а утром вернулась в мужской одежде, да еще и в плохом настроении, но обсуждение моих ночных приключений откладывалась, так как вечером мы поехали к ее лечащему врачу, чтобы обсудить подходящий для моей тети вариант лечения.
— Ну…расскажи-ка мне, кто тот мужчина, что смог пробить твою броню? — Большими карими глазами на бледном осунувшемся лице Света выразительно посмотрела на меня.
— Нет ничего такого. — Ответила я, пряча свои глаза.
— Дорогая, я не так глупа, чтобы не заметить очевидного. — Я бросила на нее короткий взгляд и слабо улыбнулась.
— Ты меня так хорошо знаешь.
— Родная, ты выросла на моих глазах. — Он ласково погладила меня по руке. — Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Осознание того, что твой самый близкий и родной человек серьезно болен и в прямом смысле каждый день борется за свою жизнь, заставляет тебя ценить каждую проведенную с ним минуту. На последних словах она закашлялась, и мое сердце пронзила острая боль. — Так что выкладывай, что у тебя там происходит?
— Не знаю Света…все так сложно. Я…не могу с ним спокойно находиться рядом. Он… — я нервно сглотнула. В памяти всплыл вчерашний поцелуй и нежные пальцы Матвея на моей коже. По телу пробежала мелкая дрожь. — То волнует меня, то…безумно бесит! — Она легко рассмеялась и снова погладила меня по руке. Через два человека подойдет наша очередь, а пока мы сидели в стерильном белом коридоре в мягких кожаных креслах, а вокруг нас суетились люди. — Как качели. То вверх, то вниз. Никогда не знаешь, что будет дальше.
— Непредсказуемость. Хм…это очень волнительно.
— Это очень раздражает! В одно мгновение все мои мысли путаются, я не могу оторвать от него взгляд, он чуткий и внимательный, но иногда все это затмевает ярость, и я готова накинуться на него с кулаками.
— Васечка, в отношениях не бывает все только хорошо или только плохо. Это нормально, что вы ссоритесь. В спорах рождается истина.
— Да, но он такой прямолинейный. Говорит абсолютно все, что думает.
— А ты всегда говоришь то, что от тебя хотят услышать, чтобы никого не обидеть.
— Я трусиха, да?
Я поджала губы, нервно тарабаня пальцам по своей коленке.
— Ты совсем не трусиха, просто… — сочувственным взглядом она посмотрела на меня — заботишься о других больше, чем о себе.
Я закрыла глаза и покачала головой. Кажется, слова Матвея обо мне не были такими уж бессмысленными.
— Я совсем не понимаю, что со мной происходит.
— Дай себе время во всем разобраться. — Он прикоснулась к моей щеке, и мы поспешили в кабинет, так как подошла наша очередь.
Состояние Светы пока остается без изменений, что неплохо, но и не хорошо. Вачи берутся продолжить ее лечение, но…нужны деньги. Сто тысяч на первый этап лечения, который продлится три недели, а дальше они будут смотреть по состоянию ее здоровья. За четыре дня мне нужно найти б о льшую часть этой суммы.