— Вася! Я знаю, что ты дома! — Послышался голос человека, виновного в моем нынешнем состоянии. Он стучал кулаками в дверь. — Открой дверь!
Я с головой накрылась одеялом и сжалась, больше не в силах реветь. Единственное, чего я сейчас хочу — это, чтобы он ушел. Еще какое-то время он не оставлял попыток попасть ко мне домой, но затем все стихло, и я погрузилась в тревожный сон. В следующий раз я проснулась, когда за окном стемнело. И снова кто-то стучал в мою дверь. На этот раз я встала, полная решимости прогнать человека, нарушающего мой покой. Открыв дверь, я хотела закричать, но не проронила от удивления ни звука.
— Что ты здесь делаешь? — Алена неуверенно переминалась с ноги на ногу, а когда поняла, что я не намерена ее впускать, протиснулась мимо в мою квартиру.
— Я понимаю, мы в ссоре, но…я думала, мы до сих пор подруги. Фу…кажется, у тебя в холодильнике что-то испортилось. — Она прошагала к холодильнику и извлекла из него мешок с испорченными остатками еды и скривилась от отвращения. — Какой ужас! — Поместив его в еще один пакет, а затем еще в один, она бросила его в мусорное ведро.
— Что ты здесь делаешь? — Повторила я свой вопрос, скрещивая руки на груди.
— Мне позвонил Олег. Первый раз за все дни, представляешь! Я так обрадовалась, но… — она тяжело вздохнула и в точности повторила мою позу. — Оказалось, что он позвонил из-за тебя. Рассказал, что Матвей очень сильно тебя обидел. Я была так удивлена. — Ее губы изогнулись в кривой ухмылке. — Он с тебя все время пылинки сдувал, а тут…
— Все? Позлорадствовала? Дверь знаешь, где находится. — Я развернулась, чтобы вернуться в свою комнату.
— Я пришла поддержать тебя! — Крикнула она мне вслед. — И извиниться тоже… — я остановилась, в ожидании продолжения, но лицом к ней не повернулась. — Я знаю тебя, как никто другой. Знаю, как ты ненавидишь ложь, как защищаешь всех, кто тебе дорог. Ты всегда готова прийти на помощь и я, честно сказать, в последнее время пользовалась твоей отзывчивостью без зазрения совести. Я люблю тебя, как свою сестру и то, что я сделала…я знаю, что не заслуживаю твоего прощения, но…все-таки надеюсь, что когда-нибудь мы сможем снова возобновить нашу связь, а пока… — я обернулась, вопросительно вскидывая брови — я буду рядом с тобой. Хочешь ты того или нет, потому что вижу, что ты нуждаешься в моей поддержке. — Она опустилась на стул и изящно закинула ногу на ногу. — Чаем не угостишь?
Я сделала глубокий вдох и решила, что не мешало бы мне и самой что-нибудь съесть.
— Я ничего не готовила… — предупредила я, набирая в чайник воды и подключая его.
— Не страшно. У меня в сумке есть шоколадка. — Она энергично начала рыться в сумке, как вдруг вынула из нее небольшой белый конверт. — Совсем забыла! Это было у тебя в дверях.
Я настороженно приняла конверт из ее рук и осмотрела его. Ни подписи, никаких других отметок. Осторожно вскрыв его, я извлекла содержимое. Письмо и плотный лист бумаги, который я перевернула и ощутила болезненный спазм в области живота. Это был мой портрет. Черно-белый, но с четко выведенным каждым моим контуром.
— Что там у тебя? — Алена вытянула шею и ухмыльнулась.
— Эх, Васька! Угораздило же тебя завести интрижку с помощником самого Гордеева! Он тебя так просто не оставит. Интересно, он это сам нарисовал или попросил своего начальника? Хотя…Гордеев не смог бы так нарисовать. От портрета, прям, прет любовью, страстью и одержимостью… — я пронзила ее яростным взглядом и сунула портрет обратно в конверт. Подальше от глаз.
Алена вернулась к поиску плитки шоколада, а я не в силах побороть своего любопытства, решила прочитать письмо.
«Ты не хочешь меня видеть…я понимаю, хоть это и очень сложно принять. Мне и моим действиям нет оправдания. Ты права, но…я люблю тебя и это что-то да значит. Этот портрет один из многих, что я нарисовал, и самый первый. Я нарисовал его сразу после нашей первой встречи на пороге моего дома. Да, эта квартира, тот дом, машина, галерея — все это мое. Но ничего из этого мне не нужно. Единственное, в чем я действительно нуждаюсь и от всей души желаю — это ты. Мой прекрасный Василек…»
Дочитав письмо до конца, я ощутила, как пустота внутри меня мгновенно увеличилась.
— Вася, что он написал? — Напряженно спросила Алена.
— Что любит меня, просит прощения, и тому подобное. В общем, ничего нового. — Безжизненным голосом ответила я.
— А ты? Ты его любишь? — Не унималась моя гостья.
— Какая теперь разница? Он обманул меня, причем самым жестоким образом. Если бы ты только знала, сколько раз он просил доверять ему и я, как наивная дурочка, доверилась ему! Полюбила его так сильно, как никого никогда не любила. — Я отвернулась к столешнице и уперлась в нее ладонями, ощущая слабость во всем теле. — Если бы я сразу знала правду… — я зажмурилась и покачала головой, понимая, что этих страданий можно было избежать, знай, я все с самого начала. Я бы ни за что не позволила нашим отношениям развиваться и принимать такой серьезный оборот. Хотя, возможно, это только для меня было все серьезно. Теперь это уже не важно.
— Уж не знаю, что он тебе сделал, но…вы прожили полноценный роман! Представляешь, ты смогла по-настоящему влюбиться! Поверь мне, я знаю, что такое портить идеальные отношения. Правда, я это сделала по собственной глупости, но… возможно, у него были свои причины поступить с тобой так, как он поступил. Не выслушав его, не узнаешь всей правды.
— Я…я столько раз не замечала очевидных вещей, он стольких людей подключил к своей лжи, что… нет, не хочу об этом думать.
— Да забей! Пусть все идет своим ходом. Не обрубай все, не обдумав произошедшее и не выслушав его правду. Если он чего-то не говорил тебе, то у него была на это своя причина или он тупо струсил.
— Все это уже неважно… — повторила я и сглотнула ком в горле, а затем слабо улыбнулась, сама не зная чему. — В любом случае, я уже не смогу ему доверять.
— Позволь высказаться мне, человеку, который подорвал доверие двух самых близких людей. — Я обернулась, замечая, как она поджала губы, устремляя взгляд куда-то вдаль. — Это минутная слабость, временное помутнение, за которое ты потом всю жизнь будешь расплачиваться. — Она сморгнула подступившие слезы и посмотрела на меня в упор. — Поговори с ним. Выслушай его. Может, у него есть логическое объяснение его действиям. Ты любишь его, но сейчас страдаешь…думаешь, что со временем это пройдет. Нет, дорогая. — На ее лице появилась грустная улыбка. — Не пройдет…боль утихнет, но останется с тобой до тех пор, пока ты не простишь его или заново не влюбишься, а этого не случится, если ты любишь его по-настоящему. Потому что любовь бывает только раз. И понимаешь это, к сожалению, когда потеряешь ее. Дай ему шанс. И себе дай шанс. — Мы погрузились в тишину. Чай и еда отошли на второй план. — Если захочешь поговорить, то я буду в гостиной.
Она вышла, а я так и осталась стоять, погрузившись в свои переживания. В голове все время вертелись слова Матвея о том, что я наивная и этим пользуются все, кому не лень. Я прошла в гостиную и, оперевшись плечом о дверной проем, скрестила руки на груди и посмотрела на Алену.
— Ответь, только честно. Почему ты так поступила со мной?
Алена повернулась ко мне лицом и жестом пригласила присесть рядом с ней. Я неуверенно прошла и опустилась в кресло, не сводя с нее глаз.
— Я люблю тебя, как сестру. Ты всегда была рядом. — Она нервно пожевала свои губы.
— Когда тебе нужно. Очень удобно, да? — Я грустно усмехнулась своим словам. Они причиняли невыносимую боль.
— Мы вместе с тобой проделали огромный путь. Вместе учились, проводили много времени вдвоем, а потом я попала в галерею. Это была совсем другая жизнь. Новые люди, новые мероприятия, Олег, который исполнял любой мой каприз, чем очень меня избаловал. Я была рада, когда ты пришла к нам, и в какой-то момент растворилась в роскоши, приемах, своем романе с Олегом, и…на работу совсем не оставалось времени, но ты все ровно была рядом. У тебя на тот момент у самой было куча проблем, но я…не хотела этого замечать. — Она неуверенно взглянула на меня. — Меня устраивало, что ты сидишь в архиве, делаешь за меня всю работу, а благодарности все ровно получаю я. Но…в какой-то момент все изменилось. Олег стал более требовательным, заставил признаться, что я разрабатываю схемы и проекты с твоей помощью. Я тогда сильно на него обиделась, а затем он сказал, что ты теперь будешь работать вместе со мной. Я испытывала смешанные ощущения, хоть и понимала, что для тебя хорошая возможность. А потом этот аукцион…я грезила о его организации с самого первого дня работы, но Олег сказал, что Гордеев всегда лично занимается его организацией, а тут я узнала, что эту работу поручили тебе и Матвею. Мне показалось это такой большой несправедливостью, что я все высказала тебе, а затем Олегу. Но он сказал, что аукцион нас не касается и, если ты проведешь все прекрасно, без нареканий, то станешь полноценным арт-директором, а я не могла этого допустить… — она помедлила. — И тогда у нас с Кристиной возник план. Она сказала, что слышала об эксклюзивном лоте, ранее не представленном ни на одной выставке. План нарисовался сам собой и в итоге мы сделали это. Я не отрицаю, что поступила очень подло и эгоистично и ни в коем случае не оправдываю себя. Просто…Олег все время говорил о тебе, о твоих успехах, словно упрекал меня в том, что я не такая идеальная как ты.