Хона заметила с облегчением, как машины Дорис и Исан подъехали к бунгало. Машины Арно еще не было. У двери Адам передал ей фонарь и стоял, безмолвно глядя в глаза.
— У вас есть время заглянуть к нам? — спросила Хона.
— К сожалению, нет, — ответил он. Выдержав паузу, Адам потрогал пальцем верхушку капюшона ее плаща. Она еще не скинула капюшон. — Вы знаете, эта вещь, а также вон та, — сказал он, указывая на фонарь, — делают из вас симбиоз Красной Шапочки и Флоренс Найтин-гейл. Проблема в том, что я не знаю, которую из них я люблю больше. — Он снова сделал паузу. — Я почувствовал это только что. Вы понимаете, о чем я говорю?
Хона сделала вид, что не поняла:
— Нет, я…
— Разве вы не догадались? Это было между моим, — он кивнул головой в сторону своего бунгало, — и вашим домами.
Она решила сказать правду:
— Пожалуй, догадалась. И была напугана.
— Напугана любовью? Почему?
— Потому, что это может изменить наши отношения. Но я хочу, чтобы они оставались прежними.
— Ничего менять не надо. На работе нас связывают профессиональные интересы. Вне ее разве мы не можем быть обычными людьми? Так и бывает со многими. Почему не с нами?
Она ответила не сразу.
— Это зависит не только от работы, — сказала она.
— От чего тогда? — спросил он и после короткого ожидания сказал: — Или ты не почувствовала того же?
— Нет, полагаю, почувствовала, но не так, как вы.
— Откуда ты знаешь? — допытывался Адам. Откуда ты знаешь, что не так? Разве я посмел когда-либо открыться тебе? Никогда! Я полагал, что ты воспримешь мое признание несвоевременным. Ты ведь не того сорта девушка, что обнадеживает парня с первого взгляда. Скорое признание с моей стороны было бы непорядочным. И поскольку я понимал это, то был сдержан, не переходил границы чисто приятельских отношений, выжидал. Я ведь даже не позволял себе поцеловать тебя на прощанье. До этой ночи. Но теперь речь идет не о прощании, не о приятельских отношениях, а о действительном признании. Так ведь?
Он нежно обнял Хону. Его поцелуй не нашел отклика в сердце девушки, в отличие от жадного поцелуя Арно Лорда. И все-таки ей было приятно, она потешила свое самолюбие. В объятиях Адама она расслабилась, хотя и чувствовала комплекс вины. Не желая обидеть Пейджа, Хона не противилась случившемуся.
Вот почему когда свет фар автомобиля Арно рассеял темноту, она резко отпрянула от Адама, словно была потревожена вторжением в ее интимную жизнь.
Арно заглушил мотор и вышел из машины.
— Прошу прощения, — произнес он спокойно. — Не обижайтесь, если помешал.
Адам сначала нахмурился, затем улыбнулся:
— Какие могут быть обиды. Просто все оказались в неожиданной ситуации.
Хона, преодолевая нежелание что-либо объяснять, сказала:
— Я ходила одолжить фонарь у Адама, у нас нет даже свечки.
После этого все трое замолчали, испытывая неловкость. И, как было прежде, именно Адам разрядил обстановку.
Он попрощался с Арно и Хоной и, расставаясь, поцеловал девушку в щеку, вложив в поцелуй немного нежности. Арно стоял молча, ожидая, когда Хона проведет его в дом.
«По своему обыкновению, он делает ложные заключения, ищет ответы на неверно сформулированные вопросы, не пытаясь рассмотреть проблему со всех сторон», — думала Хона. Она наивно верила, что Арно ревнует Адама к ней и стремится освободиться от соперника.
Однако Арно воспринимал ночное происшествие спокойно. Он понимал значение поцелуя Адама. И тем не менее, отнесся к этому безразлично.
Адам держал свое слово. Когда на следующий день он с Хоной принимал посетителей клиники, вряд ли кто-либо догадался, что он не получил ответа на свой вопрос. Хона же, сознавая неизбежность ответа, стремилась от него уклониться.
Ожидая, что он захочет пригласить ее провести с ним вечер, Хона пошла на уловку. Утром она обронила случайно, что должна после сиесты вернуться в клинику, чтобы привести в порядок картотеку и страховые полисы, поскольку месяц подошел к концу.
— Должна именно сегодня вечером? — спросил Адам.
— Да, я запустила это дело, а вы знаете, как волнуются наши сотрудники, когда им не выложишь на стол необходимые документы к началу рабочего дня.
Он понимающе кивнул.
— О'кей. Сначала долг, потом удовольствие. Так будет лучше для нас обоих, — сказал Адам, намекнув только, что у него, были планы провести этот вечер с ней. Был ли он настолько предан делу, что не стал ее уговаривать? Или он полагал, что можно повременить с требованием от нее ответа? Сознавая, что ведет себя с ним нечестно, Хона пожалела о своей уловке. Но было уже поздно.
Вечером, работая в клинике, Хона удивилась, увидев Адама.
— Извини, что помешал, но нам нужно совершить визит по вызову, — сообщил он. — Заболела жена одного горняка. Разобравшись на месте, я смогу вызвать по телефону «скорую помощь» и отвезти ее в больницу, если необходимо. Но сейчас надо ехать. Ты готова?
— Разумеется, — сказала Хона. Она собрала документы, над которыми работала, и заперла их в сейфе. Затем вышла к машине. — Что случилось с женщиной?
— Не могу сказать определенно, — ответил Адам. — Я позвонил к себе домой и узнал, что Тажу принял какое-то путаное сообщение на мой телефон. Кажется, женщина откуда-то упала. Возможны переломы костей и кровоподтеки. Вообще-то все может быть.
Цель их поездки — Коум — был скорее поселком из нескольких хижин, чем деревней. Хижины теснились вокруг конторы горного мастера. Каждая из них представляла собой наскоро сбитую деревянную постройку. Как пояснил Адам, это было связано с тем, что шахтеры вели кочевую жизнь, перемещаясь с места на место по мере выработки никелевых месторождений. Как это всегда бывает в деревне, из хижин высыпали дети. Они окружили машину и указывали на нее пальцами. На этот случай у Адама всегда была с собой коробка леденцов. Сведения о пациенте он получил, как и следовало ожидать, на беш-ла-мар.
— Ее очень плохо, мастар доктор.
— Ужасное падение!
— Лестница ветхая, вся прогнила.
Правда, хватало и скептиков.
— Этой толстушке не так уж плохо. Ушиблась, и только. Успокойте ее мужа, а то он думает, что она умирает.
Как выяснилось, эта женщина действительно упала с лестницы. Она расшибла лоб, получила легкое сотрясение мозга и многочисленные ссадины. Запястье женщины сильно распухло, но, по заключению Адама, это было скорее растяжение мышцы, чем перелом.
При помощи Хоны под гомон родственников, дававших многочисленные советы, Адам наложил на запястье женщины шину и перевязал его. Он успел пошутить с больной насчет того, что ее кровоподтеки окрашены во все цвета радуги. Адам дал ей обезболивающие таблетки и позвонил из конторы в больницу, чтобы женщину доставили на рентген на следующее утро.
Поселок располагался у подножия горного хребта. Когда Хона и Адам вышли в сумерках из хижины, то увидели мужчину, наблюдавшего за багровой тучей, нависшей над вершинами гор.
— Нехорошая туча, мастар, — предупредил он доктора. — Он скоро будет падать вниз опять.
— Дождь? — спросил Адам, садясь в машину.
— Может, дождь. Может, туман с изморосью. Но уверен, что это случится до наступления ночи. На дороге будет плохо, я вам скажу.
— Спасибо за предупреждение. Но мы живем недалеко. Справимся как-нибудь.
Они неплохо справлялись, пока позволяла видимость на дороге. Но испытали сильное волнение, когда их окутал густой туман. Причем туман клубился в разных местах. Только что он был здесь, а через минуту перемещался вперед или назад. Адам вынужден был ехать очень медленно и осторожно. Он нажимал на тормоза, когда туман сгущался вокруг них, и увеличивал скорость, когда появлялись просветы.