К концу своей речи он повысил голос. Это было, как вскрыть нарыв — больно. Альтея перестала улыбаться. Очень серьёзно и испытующе посмотрела ему в глаза:
— Ты ведь понимаешь, природу нашей связи? Если умру я, то и ты, если к этому моменту у нас не будет детей. Если да, то боги дадут тебе время, чтобы позаботиться о них. Но предать меня ты можешь, ведь свободу воли никто не отменял… Предашь ли?
— Никогда, — так же прямо и открыто смотрит он.
Эльдар потребовал бы клятву, Тай лишь кивнула головой:
— Хорошо. Тогда я буду с тобой предельно откровенна. И отвечу по всем пунктам, по которым ты обвиняешь себя… Ты был врагом моего народа. Но мы наблюдали за тем, как ты служил провинциям Запада на протяжении шести лет, и многие сердца смягчились. Хотя это не значит, что тебе придётся легко. Мои соотечественники умеют выносить мозг весело и с выдумкой, — улыбнулась извиняющейся улыбкой. — Скоро ты в этом сам убедишься. Мне даже жаль тебя немного.
— Не жалей, — беспечно улыбнулся Мар. — Я прошёл хорошую школу, в этом смысле, в Лиметте. Меня трудно будет удивить. Как меня только не называли, практически, в лицо. А приёмный сын Квадра регулярно пытался убить нас с ним в первых два года своей жизни в замке, — и уже серьёзно. — Смогут ли они вообще принять то, что ты вышла за меня?
Его беспокойство было таким милым, что Тай с трудом подавила желание пересесть к нему на диван и опять пообниматься. Её тянуло к нему, как магнитом. Но он прав, им нужно откровенно поговорить, чтобы тени прошлого там и остались навсегда. А потому она заговорила о самом больном:
— Да, вы с королём виноваты в смерти моего отца, пусть твой брат изначально и не планировал его убийство. Каждый из нас принимает решения: твой брат — напасть, мой отец — пожертвовать собой, ты — подчиниться клятвам тогда и отказаться от них после. Я выбрала простить и жить дальше. Да, я не смогу забыть того, что произошло, но буду видеть каждого таким, какой он есть, а не оглядываться на его прежние грехи. Это мой долг, как правителя, и мой выбор, как разумного существа.
Она держалась, но ей было тяжело и больно сейчас. Мару так хотелось утешить её… Не раздумывая больше, он поднялся, подхватил её, и уже с ней на руках, уселся в кресло. Так и сидели они молча некоторое время, утешаясь близостью друг друга. Наконец, Тай шевельнулась в его руках, устраиваясь удобнее:
— На самом деле, мои советники только рады будут тому, что мы вместе. Ты нужен им для селекции. Они хотят с твоей помощью получить небывало могущественных наследников.
Тай полюбовалась на потрясённое лицо мужа и продолжила так же невинно:
— Одни предлагали сделать тебя обязательным условием договора между Гарнаром и Дормером. Другие упирали на то, что брат тебя не отдаст. А потому предлагали выкрасть тебя на время. Попользоваться, так сказать. А потом вернуть назад со щедрым вознаграждением.
Тай не отводила взгляд от лица супруга ни на мгновение, чтобы увидеть реакцию на свои слова. А она была эта реакция! Чёрный Палач, похоже, не мог вместить саму мысль, что его могли выкрасть, как какую-нибудь деву из тех романов, что так любят дамы. Да ещё и вернуть с оплатой! Как такая дикость могла прийти кому-то в голову?! Вспомнил Сола, его дьявольскую улыбку и огоньки в глазах. Эльфам, безусловно, могло прийти в голову что-то подобное… Вот только зачем?
— Ты что, даже не спросишь, почему? — тянет Тай, высматривая работу мысли на его лице.
Он так и не нашёл слов, и потому Тай продолжила сама. При этом она зябко поёжилась, словно от холода:
— Это одна из наших Священных Тайн. Прости, но ты не сможешь кому-то рассказать о них. Это особенность древнего заклятия.
Её опять передёрнуло, Мар обнял сильнее, стараясь согреть. Она прильнула к нему. Голос звучал глухо. Слушая его, Мар почувствовал, что волоски на затылке шевелятся от ужаса:
— У моей семьи всё не так, как у вас, людей. У вас есть выбор, у нас его нет. Только одно существо мы можем любить всей силой чувств, только с ним можем иметь детей. Теряя его, мы замерзаем. Не физически, хотя это иногда и ощущается холодом. Мы просто теряем вкус к жизни…
Мар вспомнил как он сам переживал разрыв связи. Жалких три дня!
— Как ты выжила? — с трудом продались слова через глотку.
Тай, кажется, ещё плотнее свернулась калачиком в его объятиях:
— Тогда у меня и появился первый любовник…
— Не надо! — шепчет Мар. Ему просто невыносимо слушать надтреснутый хрусталь её голоса.
— Помнишь, мы договорились о полной откровенности? Слушай. Я умирала без тебя. Не могла ни есть, ни спать. А если и засыпала, ты снился мне. Сидел рядом со мной и смотрел. А глаза твои умоляли: вернись!.. Если бы не сестры и мои люди я, наверное, не выдержала бы и вернулась.