Я постояла ещё чуть-чуть, замёрзла и пошла домой. Я шла мимо аптеки, мимо дома, на окна которого сейчас смотрела, а потом мимо Санькиного дома и мимо Лёлькиного, а потом мимо школы, где училась моя мама, а потом училась я, а сейчас была контора комбината бытового обслуживания.
Я шла через сквер, куда бегала на свидания, а потом через другой сквер, где мы с классом сажали деревья. Я шла под этими деревьями и трогала их рукой – я их всех знала по именам: дерево Серёжка Боровиков, дерево Вовка Зуев, дерево Пашка Веретенников, и дерево Лёлька Эрперт, и дерево Санька, и дерево я… Кора деревьев была тёплой, и каждое дерево меня понимало и слышало то, что не слышат люди. И знало то, что не знают люди и знало, что прилетели пришельцы…
Я прошла мимо всех этих зримых и материальных вех своей прошедшей жизни и поднялась на бугор, оставшийся со времён татаро-монгольского нашествия.
Взялась за кольцо своей калитки, оглянулась в последний раз – и увидела Пришельца.
8
Он сидел под нашей ветлой, прямо на земле. Было тихо, и небо было звёздно. Я подошла к нему, и он встал. Он был очень высокий, и у него были светлые глаза. И светлые волосы. Как у викинга.
Мы стояли на татаро-монгольском бугре, смотрели друг на друга и молчали.
– А где ваш корабль? – спросила я, наконец, охрипшим после молчания голосом.
– Там, – он махнул рукой вдаль, туда, где истаивали в реке вечерние огоньки.
– А что вы здесь делали? – я чувствовала, что от меня осталось одно только сердце. Оно сделалось каким-то удивительно большим и трепетало, как птица на взлёте.
– Ждал тебя.
Он называл меня на «ты», а я его на «вы», и это так, наверное, и должно было быть.
– Вы сидели на сырой земле. И напрасно, – самолюбиво сказала я. – Характер у меня плохой. И готовить я не люблю. И волосы у меня всегда лохматые. И палец на левой руке кривой. Вот.
Я собралась продемонстрировать палец, но он, не глядя, подхватил мою руку и прижал к своей щеке.
– Да, – сказал он. – Я знаю. Ты очень красивая. У тебя в глазах отражаются звёзды.
– А ты… сейчас уйдёшь? – я вдруг сказала ему «ты», и это, наверное, и должно было быть так.
– А ты… разве не пойдёшь со мной?
Я закрыла глаза и представила, что мы сейчас уходим. Вместе. Всё дальше и дальше, и всё время вместе, рядом. Это было таким счастьем, которое в жизни испытать невозможно – только во сне. Я открыла глаза. Снова увидела его. Он не исчез, пока я грезила наяву.
– А как ты обо мне узнал? – спросила я самое главное.
Он задумался, прошёл мимо меня, потом вернулся и снова прошёл. Лицо у него было сосредоточенное и спокойное. Я заметила, что он сутулится. Наверное, среди нас ему мешал его высокий рост.
– Когда Великий творил мир, – заговорил он, – он раскидал половинки человеческих сердец по Вселенной. Так появилась Любовь. Мужчина и женщина рождаются на свет, чтобы найти друг друга и соединить половинки в одно целое. Я искал тебя и нашёл. Вот и всё.
– Я знаю, – сказала я сухим голосом. – Я знаю эту сказку. И у меня уж была половинка.
– Это была не твоя половинка, – сказал он. – Это была чужая половинка.
Я знала, что он был прав. Потому что, кроме сердца, во мне сейчас ничего больше не было, и это было доказательством его правоты.
– Неужели ты прилетел из-за меня?
– Да, – сказал он просто.
– Этого не может быть, – не поверила я. – Так далеко лететь… У вас какая-нибудь важная работа. Серьёзные поиски. Так пишут в научно-фантастической литературе.
– Так пишут только в вашей научно-фантастической литературе. Найти свою половинку и есть самая важная работа и самые серьёзные поиски. Всё остальное важное в жизни делается только после этого.
Да. Он был прав. Так и должно быть на белом свете. Ты ищешь свою половинку, и проходишь испытания, и делаешь ошибки, и обдираешь локти, и колени, и сердце, и душу… А потом, когда половинка найдена, и сердце твое успокоено, можно взяться за другие дела, уготованные тебе судьбой.
Мы молча стояли рядом, и молча стояли над нами звёзды.
– Ты знаешь, как меня зовут?
– Знаю.
Он всё знал. Он был рядом со мной, мой Викинг, мой Кентавр, мужчина, рождённый на свет для меня, стоял и смотрел в небо. Он искал свой дом. А его дом сиял сейчас над Канадой.
– Что же теперь будет? – я слизнула со щеки слезу. Потом ещё одну.
– Не плачь, милая, – сказал он.
Он поднял меня на руки и понёс. Мимо бугра, на котором 600 лет назад стоял русский князь. Мимо школы, куда бабушка привела меня в первый класс. Мимо сквера, где каждую весну собираются мои одноклассники, и мимо другого сквера, где я в первый раз поцеловалась…