Я принялась разбирать сумку, достала продукты, накрыла стол к ужину: спагетти с томатным соусом, вчерашний яблочный пирог, вино.
– А у меня сегодня случай странный произошел на работе… – я рассказала Лизе о Захаре. – Вот загадка, да? Как ты думаешь, зачем он выбросил тюльпаны в урну?
– Вот так сразу сказать не могу, и, вероятно, у него на это имелась причина. Но поступок на самом деле странный.
– Мне кажется, я знаю, чем ты смогла бы заниматься и чем зарабатывать на жизнь. Я собираюсь открыть свой собственный цветочный магазин, и ты помогала бы мне. Мы бы вместе его открыли, и ты была бы моей правой рукой. Я сделала бы из тебя настоящего флориста! Как тебе моя идея?
– Ты зришь в корень. Да, ты права, но сейчас это нереально. Потому что у меня нет таких денег. Да и не предвидится в скором времени. Но если бы я, к примеру, продала свою квартиру и купила другую, меньшей площади, вот тогда бы у меня все получилось.
– Продать квартиру? Ну не знаю… Кстати, а что ты будешь делать со своей квартирой? Твой Ося собирается ее отсуживать?
– Вообще-то это квартира моих родителей.
Мне неудобно было спрашивать, живы ли они, но, исходя из возраста Лизы, им могло быть за пятьдесят, но она, опередив мой вопрос, сказала:
– Я – поздний ребенок, родителей у меня уже нет…
И тогда я предложила Лизе переселиться ко мне, а свою квартиру сдавать. Чтобы она совсем уж не раскисла, чтобы ей было на что жить. К тому же я надеялась, что в скором времени постараюсь ей помочь подыскать работу.
– Но так нельзя… – вспыхнула она от моего щедрого предложения. – Я не могу вот так запросто жить в твоей квартире, не зная, смогу ли я найти работу или нет.
– Хорошо. Тогда сделаем так: чтобы тебе было комфортнее, чтобы ты не чувствовала себя обязанной, я предлагаю тебе снять у меня комнату. За небольшую плату. Ты будешь сдавать свою квартиру и снимать комнату у меня. Поверь мне, разница в деньгах будет очень существенна, ты сможешь спокойно жить и, не торопясь, подыскивать себе более-менее нормальную работу. Ты могла бы давать уроки музыки…
И тут же, вспомнив об ее искалеченных пальцах, я поспешила извиниться.
За ужином мы говорили о возможном скором переезде Лизы ко мне. Она заверила меня, что возьмет на себя все хозяйственные заботы, уборку и прочее. Мне показалось, что она воодушевилась, наполнилась надеждой.
Вино ударило в наши и без того разгоряченные планами головы, и в полночь мы с Лизой перешагнули порог ее квартиры, чтобы, хорошенько все осмотрев, решить, за какие деньги можно ее сдавать. Одно дело – находиться в квартире, любуясь на красивую мебель и посуду, другое – оценивать ее именно с этой, практической точки зрения.
Я была просто поражена, когда при свете фонарика увидела лишь голые стены. Да, Лиза говорила мне о голых стенах, но я была уверена, что это все-таки не совсем так, что она преувеличила, однако только в одной комнате я увидела кушетку и шкаф, и все! Даже кухня была пустая. А еще недавно там стоял очень красивый итальянский гарнитур.
– Я дам тебе кое-что из мебели, чтобы квартирантам было где спать. А еще лучше найти таких жильцов, которые въехали бы со своей мебелью. Ладно, пошли отсюда, тебе не надо здесь находиться… «…ты можешь здесь окончательно свихнуться…» – так и вертелось у меня на языке.
Лиза, вероятно, понимая это и подчиняясь мне, покорно покинула квартиру.
Я постелила ей в гостиной на диване, пожелала спокойной ночи, вернулась на кухню и всплакнула. Так мне стало ее жаль, сил нет! Ладно, узнать, что твой муж изменяет, это случается сплошь и рядом. Но эти двое покалечили Лизу, я была уверена, что оказавшаяся не случайно рядом с квартирой ее подруга Валентина, может, поначалу и не собиралась причинять ей увечья и заявилась исключительно для того, чтобы хотя бы внешне поддерживать с ней дружеские отношения, как бы пустить ей в лицо очередную порцию «дружеской» пыли: вот, мол, и я, шла мимо, заглянула на огонек. А когда, приблизившись к двери, увидела незащищенную драгоценную ручку арфистки на косяке металлической двери, не выдержала и от переизбытка неприязни к сопернице (успешной, талантливой, красивой и богатой) шарахнула по ней дверью! Какая же она мразь, гадина!
Я помыла посуду, допила вино из своего бокала и пошла спать.
3. Захар
Она сказала, что ненавидит меня за то, что я такой, какой есть. Что она готова застрелить меня, зарезать, отравить из-за моего благородства, что я раздражаю ее так, как никто другой.