Овермайер сжал правую руку в кулак и взглянул на винтовку, висевшую у бедра Кэла.
– Я бы уложил тебя.
– Возможно, – согласился Кэл, – но я не дам тебе такой возможности.
На минуту воцарилась напряженная тишина. Потом Овермайер разжал кулак и опустил руку. Маккензи только сейчас поняла, что давно уже следит за ними обоими, затаив дыхание.
– Потрудитесь передать мистеру Кроссби, что если он хотя бы раз сунется на земли «Лейзи Би» или станет каким-то образом угрожать мисс Батлер, то очень пожалеет об этом. То же самое передайте всем, кто работает на него.
– О, разумеется! Мы трясемся от страха! – насмешливо сказал Овермайер.
Когда люди Кроссби стали собирать вдоволь напившееся стадо и погнали его прочь, Маккензи почувствовала себя куклой-марионеткой, у которой обрезали леску.
– Пойдите и помогите им, – сказала она своим работникам, плечи ее опустились.
– С тобой все в порядке? – спросил Кэл.
– Конечно, – она вздохнула. – Все хорошо.
Маккензи взглянула в его непроницаемое лицо и подумала – почувствовал ли он сегодня хоть малейший испуг? Если и да, то заметить это было трудно. Она закрыла глаза. Не хотелось думать о том, что могло случиться сегодня. Если бы Овермайеру удалось спровоцировать Кэла, пули бы летали здесь, как комары летним вечером. Первая пуля досталась бы Кэлу, а другие… Думать об этом было страшно.
– Они не собирались начинать драку, – сказал Кэл. – Их было так мало, что это не имело никакого смысла.
Маккензи, раздраженная его спокойствием, сурово глянула на Кэла.
– Ты из камня сделан, что ли?
Его невозмутимое лицо слегка смягчилось.
– Нет, Маккензи, конечно же, нет, – он протянул ей руку. – Я отвезу тебя домой.
Не обращая внимания на его предложение, Маккензи побрела к своей лошади.
– Бедная Дасти! Она была хорошей кобылкой…
– Лучше уж видеть лежащей на земле ее, а не тебя. Маккензи промолчала.
– Пошли, Мак. Прыгай в седло. До дома далеко. Услышав это обращение, Маккензи вздрогнула. Кэл впервые назвал ее так, когда она вынудила его признаться в любви.
– Не называй меня так, – огрызнулась она.
– Ты хочешь идти домой пешком?
– Нет.
Маккензи подозревала, что в душе Кэл смеется над ней, хотя проклятое «деревянное» лицо по-прежнему ничего не выражало. Что ж, если он думает, что она боится его или чувствует себя неловко рядом с ним, она докажет, что он ошибается! Игнорируя протянутую руку Кэла, Маккензи ухватилась за седло, подпрыгнула и уселась позади него.
Сэм Кроуфорд поехал рядом с ними.
– Они уходят, – сообщил он и оценивающе посмотрел на Кэла. – Здорово ты их припугнул. Теперь Овермайер постарается продырявить твои мозги, если только ты не окажешься умнее, чем я думаю.
– Может быть.
– Должен признаться, ты – парень с характером, Смит.
Маккензи уловила оттенок восхищения в его голосе. Что ж, она проиграла, по крайней мере, этот раунд. Неделя прошла, и Кэл доказал, что способен руководить ее людьми. Кроме того, он бросил вызов Кроссби, и теперь эта война стала и его тоже.
– Возьми пару человек и закопайте лошадь мисс Батлер. Остальные могут начинать чинить изгородь и приводить в порядок пруд. Билл, Скиллет и Джордж пусть проверят ограды во всех других местах на случай, если Кроссби решит, что сегодня доставил нам мало неприятностей.
– Думаю, ребята захотят заглянуть к нему на ранчо.
– Это именно то, чего Кроссби от нас добивается – чтобы мы вторглись в его владения и начали первыми.
Там уже под каждым кустом сидит человек с ружьем и поджидает нас.
Кроуфорд сплюнул.
– Этим нас не запугаешь.
– Хороший воин не позволит врагу устанавливать место и время сражения, – ответил Кэл.
– Ты, наверное, хочешь все взять на себя?
– Точно. И я рад, что мы оба это понимаем. Маккензи не хотелось, чтобы приказывал один Кэл, но у него всегда все было продумано так, что добавить было нечего. Кроме того, он только что усмирил людей, готовых устроить бойню. Лу, конечно же, будет довольна тем, что он оправдал ее надежды, черт ее побери!
– Я отвезу мисс Батлер домой и сразу же вернусь.
Кэл пустил коня рысью. Чтобы не свалиться, Маккензи пришлось обхватить худое мускулистое тело Кэла.
– Держись, – предупредил он, когда мерин перешел на легкий галоп.
Маккензи показалось, что она слышит насмешку в его голосе. Несколько минут они ехали молча. Когда Маккензи приспособилась к ритму бега коня, она перестала держаться за Кэла, но все равно его близость не переставала беспокоить ее. Когда два человека сидят на одном коне – отодвигаться некуда. Перед собой Маккензи видела только спину Кэла и длинные волосы. Рубашка из хлопка обтягивала его спину, и Маккензи наблюдала, как мускулы играли в одном ритме с ходом лошади. Закатанные рукава обнажали бронзовые жилистые руки. От Кэла пахло чистой мужской кожей и потом. Именно этот запах и вызвал наплыв воспоминаний о нежно обнимающих ее руках и о красивом теле, дугой выгибающемся над ней. У Маккензи комок застрял в горле. Она отпрянула от Кэла, что было непросто, потому что грудь ее была в нескольких сантиметрах от его спины. Она так старалась отодвинуться от него, что, когда конь сменил ритм шагов, стала терять равновесие. Кэл придержал мерина, и тот остановился. Маккензи по инерции полетела вперед.
– Не волнуйся, – Кэл оглянулся, чтобы успокоить ее. – По-моему, я не так учил тебя ездить верхом.
– Почему мы остановились? – раздраженно спросила Маккензи.
– Скакун хромает.
Кэл перебросил ногу перед собой и мягко спрыгнул на землю.
– Здорово, – сказала Маккензи самой себе, спрыгивая с коня.
Оказаться без лошади, вдали от ранчо, да еще и в компании Калифорнии Смита!
– Я пойду домой пешком и пошлю сюда другую лошадь, – быстро выпалила Маккензи.
Кэл задумчиво прищурил глаза.
– Ты что, боишься остаться со мной одна? Мы можем идти вместе.
Он поднял правое переднее копыто коня и принялся за осмотр.
– Камень подцепил. Просто небольшая ранка. Кэл вынул из-за пояса нож с длинным лезвием и выковырнул камешек.
– Теперь его все равно нельзя нагружать. Отсюда до конюшни около мили.
Кэл; привязал поводья к седлу и ласково похлопал коня по спине.
– Денек отдохнешь, и все будет в порядке.
Они молча двинулись в путь. Конь шел сзади, как послушная собачка. Чувствуя себя неловко в компании Кэла, Маккензи постаралась сконцентрировать внимание на ходьбе. И когда Кэл прервал молчание, она чуть не подпрыгнула.
– Неделя прошла, – напомнил он ей. – Не пора ли нам заключить перемирие?
– Я сказала, что ты можешь остаться здесь, если выдержишь неделю, – подтвердила Маккензи, – так что оставайся, если ты об этом спрашиваешь.
– А как насчет перемирия? Маккензи не знала, что сказать.
– Это Лу решила позвать тебя сюда, а не я.
– Маккензи, чего ты боишься? Ты думаешь, если меня вырастили апачи, я подкрадусь к вам ночью и перережу всех спящими? Когда-то у тебя было больше здравого смысла.
Она смерила его ледяным взглядом.
– Когда-то я была дурой. Но теперь поумнела. Я пережила не только тот набег, когда убили моего отца, но и три последующих. Витторио, Локо, Джеронимо – все они посылали своих дикарей в разное время. Я пережила войну Клэнтона и Маклоуриса с Эрпсом. В Тумстоуне я прошла через всю Аллен-стрит, когда там шло какое-то сражение, и пули летели со всех сторон. Может быть, и с Натаном Кроссби я как-нибудь справилась бы без твоей помощи.
– Я думаю, Мак, что у тебя хватит ума не ввязываться ни в какие передряги с Кроссби без меня.
– Не называй меня так! – крикнула она.
– Неужели ты все еще думаешь, что я был в сговоре с тем апачем, который убил твоего отца?
Маккензи чувствовала, что Кэл пристально смотрит на нее, ожидая ответа, но не захотела встречаться с ним взглядом.
– И ты думаешь, что я смог бы вернуться сюда, совершив такое?
– Я не знаю, зачем ты вернулся, – сказала Маккензи, но ты не можешь отрицать, что вел дружескую беседу с дикарем, который убил моего отца, вместо того, чтобы сражаться.