Оксана не любила ходить по ресторанам. Муж ее туда часто таскал. Когда пытался вину загладить. Перед собой, не перед ней. Думал, она ни о чем не знает и не понимает, почему Кирилл так затравленно смотрит на жену любимую. Вот ведь, совестный попался.
В конце концов, Ксюшка не выдержала, подала на развод. Кирилл до сих пор ей звонит, просит, чтобы вернулась. Иногда, когда Андрей канючит, к папе хочет, она думает над этим. Но, какого черта? Зачем ей тот, кто ни одну юбку пропустить не может? Ей свое достоинство и здоровье дороже. В какой бы пламенной любви бывший муж не клялся, она не понимала таких чувств.
И не сказать бы, что Кирилл плохим мужем был. Да ей все говорили, что она дура. Муж ей ни в чем не отказывает, в сыне — души не чает. Дом — полная чаша, а она простить ему не может. Дура, говорила ей Марина. Где ты еще такого мужика найдешь? А что изменяет — так все мужики изменяют, натура у них такая, непостоянная, ветреная.
Оксана знала, почему Марина говорит это — подруга ей завидовала, сама хотела Кирилла подцепить, но он, хоть мало кого пропускал, с подругами жены не связывался. Даже теперь, через полтора года после развода, Марина не добилась желаемого. Кирилл так хотел Оксану вернуть, что, то ли забросил свои приключения, то ли прятал их так тщательно, что даже вездесущие друзья и общие знакомые ничего не знали. А Маринка заходить перестала, и, слава Богу, думала про себя Ксюшка. Только звонила иногда, бывшая подруга, особенно, когда выпившая была. На долю свою горькую жаловалась, да Ксюшу во всех своих несчастьях попрекала. Женщина, обычно, просто ложила трубку.
Не смогла она терпеть. Не смирилась. Да и не было, ради чего смиряться. Не любила Оксана Кирилла… уже не любила. Когда-то, в счастливые девятнадцать — он казался ей принцем на белом коне. Верным, честным, искренним, самым лучшим, одним словом. Но дни шли, пролетали годы, и поняла Оксана, как далек ее, абсолютно не благоверный муж, от того идеала, который сама женщина себе и создала. Но это, как ни странно, не породило в душе ничего, кроме печали и неудовлетворенности от собственной жизни. Не было ревности, не было даже обиды на мужа. Только безразличие, и ущемленная гордость.
Слишком все как-то было. Именно слишком. Жили они хорошо — слишком. Женщин у Кирилла оказалось много — слишком. И общались муж с женой без криков и упреков, гладко — слишком.
Вроде бы, тишь да благодать, живи в свое удовольствие, ни к нему, ни к себе претензий не имея.
Но не хотела Оксана вот так жить. Не хотела, чтобы сын ее с отца своего пример брал. Лучше будет, чтоб подальше Андрей от Кирилла рос, а то, не ровен час, и сам кому-то жизнь испоганит, как и Кирилл ей.
Вот за что не могла простить Ксюша бывшего своего, так за то, что веру ее, пускай и детскую, наивную, в самую прекрасную сказку — разрушил. Не верила Оксана в любовь, теперь. В страсть — верила. В дружбу — верила. В привычку постылую, когда просто лень уже трепыхаться — верила…
А в любовь — нет.
Вот Кирилл ее, до сих пор говорит, что любит. И в чем же любовь его проявлялась? В подарках дорогих? В походах в ресторан, чтоб совесть замолчать заставить? В том, что когда мать ее хоронили, он в постели очередной любовницы был? Разве это любовь? После того и не выдержала Ксюша. Зачем быть связанной с тем, на кого и опереться в трудную, ужасную минуту — нельзя?
Оксана не знала уже, что же это такое — любовь. Женщина была уверенна, что любила Кирилла, когда-то, и что же? Где теперь хоть какое-нибудь трепетное чувство к нему? Да хоть злость или ревность, на худой конец? Нет. Пустота, безразличие, да достоинство попранное. Вот и все, что от любви до гроба осталось.
Вот, посмотреть хоть на Кристю с Витькой — люди просто так притерлись друг к другу, что уже и мысли у них одинаковые. Да и дружба — дорогого стоит. Любовь? Возможно. Наверное, это самый правильный вариант любви. Когда человек, с которым тебе хорошо и спокойно, который все о тебе знает многие годы, давно стал частью твоей жизни — еще и в физическом плане привлекает. Вот так — это самое лучшее. И была Ксюша за друзей своих искренне рада, что они темнить перестали. Ведь давно все видно было.