При нашем появлении живой заслон всколыхнулся, и к ним заторопились люди. Шедший первым нес на плече огромный меч, благодаря чему я признал в нем колдуна, вызвавшего снежную лавину на Гибельном перевале. Человек-тень по-прежнему был закутан в серый плащ, белыми пятнами светились кисти рук да узкое длинное лицо. На колдуне не было даже легкой кольчуги, в то время как сопровождавшие его воины облачились в доспехи и закрытые шлемы с узкими прорезями для глаз.
— Что привело лейб-мага почившего короля на границу Кобальтовых гор? — обратился к Альхагу человек-тень.
Теперь, когда оба колдуна стояли вровень, можно было обнаружить в их мимике, во властной манере держать себя, даже в интонациях некую общность — не то как у дальних родственников, не то как у стражников, полжизни простоявших в одном карауле. Я готов был поручиться, что Альхаг и человек-тень не единожды встречались прежде.
— Необходимость, — сухо отвечал лейб-маг, отрицая намек на близость. Видимо, предыдущие их встречи закончились ссорой.
— Какова будет плата за пересечение границы? — продолжал допытываться человек-тень.
— По какому праву требуешь ты пошлины? Разве арл Годерикт поручал тебе охрану границ? Или, быть может, на то была воля арла Теодорикта? — Альхаг держался властно, как истинный царедворец, всем видом своим являя презрение. Таким я видел его впервые, но не приходилось сомневаться, что таким он тоже был.
Человек-тень перекинул меч с одного плеча на другое, осклабился:
— Без королевского эдикта всегда остается право сильного.
— В прежние времена это назвали бы обычным разбоем. Но коли желаешь, пусть будет право сильного. Готов ли ты подтвердить свою силу?
— Ба, Альхаг, да ты никак ослеп! У тебя шесть человек, а за мной — вооруженное войско. О каком еще подтверждении может идти речь? — и человек-тень широким взмахом руки обвел свою армию.
— Следуя древней традиции, я вызываю тебя на бой один на один. В случае моей победы за людьми, что идут вместе со мной, останется право миновать границу, и ты не станешь чинить им препон, — таков был ответ.
— Надеешься обдурить меня? Себя ты не упомянул нарочно? Они уйдут, и ты вместе с ними.
— Я останусь.
— Этого мало. Прибавь сюда должность лейб-мага, и я поразмыслю над твоим предложением.
— Назначение лейб-мага — прерогатива короля. Король же, как ты справедливо заметил, мертв.
Человек-тень перевел взгляд с Альхага на Ариовиста, затем на меня.
— Король мертв, но я еще не разучился верить своим глазам. Да и мои осведомители недаром хлеб едят. Который из двух? Или ты сам никак не можешь выбрать, кого удобнее посадить на трон: законного наследника либо послушную марионетку?
Пытаясь вывести Альхага из себя, человек-тень зашел слишком далеко, ведь его высочество принц Ариовист, о котором колдун упоминал столь небрежно, стоял рядом. Оберегая королевское достоинство наследника престола, Альхаг прервал излияния противника:
— Слишком много разговоров! Ужели за время нашей последней встречи ты позабыл, в какой руке держат меч, оттого предпочитаешь остроте клинка словесные остроты? Я не предлагаю дважды. Решай, примешь ли ты вызов или предпочтешь отсидеться за спинами своих воев! — последние слова лейб-маг выкрикнул, точно в раздражении колебаниями собеседника. Только глухой не расслышал бы, как Альхаг обвиняет человека-тень в трусости.
Все действо казалось мне тщательно спланированным фарсом. Я готов был поверить в то, что маги сражаются как обычные люди, я наблюдал это не раз. Но коль скоро маги не отличаются от простых смертных, что удержит их от свойственной смертным лжи? Что надеялся выиграть Альхаг этим поединком, который навязывал он человеку-тени? Лейб-маг столь уверен в своей неуязвимости? Или задумка колдуна состояла в том, чтобы проникнуть в логово врага? За произносимыми словами таился куда более значимый подтекст, смысла которого я не мог разгадать.
— Пусть будет поединок, — кивнул человек-тень, отдавая приказ сопровождавшим. — Не вмешиваться.
Он поднял меч. Серый плащ соскользнул с плеч колдуна и улетел, подхваченный ветром. Альхаг как был в тонкой рубашке и безрукавке направился к своему противнику. Бубенцы истошно бились и трепетали за его спиной. Интересно, мельком подумал я, отсутствие кольчуг у колдунов случайность или чрезмерная самонадеянность? На Сагитте я тоже никогда не видел даже легкого доспеха. Или, быть может, это оттого, что железо препятствует проявлениям магии? Не зря же горожане полагали железный гвоздь в оконной раме надежной защитой от порчи и сглаза.
Колдуны сошлись в поединке, и я перестал думать о кольчугах, равно как и о чем-либо ином. Этот поединок не был похож на мой сон об Охоче. Мало общего имел он и со сценками, что разыгрывали порой на рыночной площади лицедеи. Противники не торопились скрестить клинки. Довольно долго они выжидали, надеясь занять выгодную позицию, и не пытались атаковать. Между тем погода начала стремительно портиться. Неладное творилось вокруг. В низкое небо над долиной стекались тяжелые черные тучи. Их видел я, видели и мои спутники. Вражеские воины тоже могли заметить их, но навряд ли придавали им значение. Ветер рычал и ярился. Я готов был поклясться, что он живой, так яростно набрасывался ветер на человека-тень. Ворох сухих листьев и веток поднялся с земли, плясали кусты, с треском ломались деревья.
— Все шутки шутишь, лейб-маг? Играешься с ветром, словно дитё малое. Кого ты надеешься поразить своими фокусами? От них за сотню шагов несет балаганом! Или эти разговоры про вас, гвинотов, не более чем сказочки для легковерных, а хозяевами ветров вы зоветесь исключительно оттого, что пускаете ветры громче других? — язвил человек-тень.
Альхаг не отвечал на насмешки. В отличие от ветра лейб-маг был спокоен. Вражескому колдуну никак не удавалось вывести его из себя, вместо того он сам становился все злее и злее.
— Скажи, Альхаг, верны ли слухи, будто твоя воспитанница — запоздалая попытка замолить грехи перед ее родителями, с которыми вы пили из одной чаши на пирах, и которых ты убил за недозволенное колдовство? Болтают, будто ты отравил их из той самой чаши, что вы делили, только они умерли, а ты — остался жив, и еще болтают, будто действительной причиной была не магия, а отказ леди Берканы делить с тобой ложе. И то, что не получил от матери, ты с лихвой берешь у дочери.
Я покосился на Сагитту. Мне показалось, или она побледнела?
Между тем человек-тень продолжал:
— С таким другом, как ты, враги не нужны. Может, и короля Максимилиана ты тоже убил, прежде чем тот внял своим советникам и решился отменить взлелеянный тобою запрет на магию? А теперь ты влечешь на смерть его сына?
Принц владел собой куда лучше колдуньи, на красивом и надменном лице его ничего нельзя было прочесть. Однако Браго и Драко придвинулись к Ариовисту почти вплотную, точно надеялись удержать от необдуманных порывов.
За разглядыванием своих спутников я чуть было не пропустил момент, когда человек-тень от оскорблений перешел к действиям. Двуручный меч его взметнулся к облакам и принялся падать, быстро набирая скорость. Альхаг уклонился вправо, прямо под удар, одновременно пытаясь зацепить бедро противника. Вражеский колдун увернулся, затем вновь атаковал. Альхаг пригнулся, избегая клинка, замахнулся в ответ, и когда противник начал уходить, быстро поменял направление удара. Уклониться человек-тень не успевал. Он подставил свой меч, клинки столкнулись с ужасным лязгом.
Пользуясь тем, что его оружие легче, Альхаг принялся теснить противника быстрыми частыми выпадами. Человеку-тени пришлось отступать, чтобы освободить пространство для размаха, но Альхаг тотчас продвигался вперед, продолжая неистово рубить. Благодаря этому бешеному натиску Альхагу удалось зацепить противника, но и сам лейб-маг получил раны, от которых рубашка его стала алой.