В придворном мире, где все символично, своею волей ввести иноземку в святая святых означало не только представить ее членам Совета, но и прилюдно подтвердить намерение вступить с нею в брак, признав ее больше принадлежащей королевству, нежели северу. Правда, тогда я этого не понял. Слова Драко породили у меня чувство вины. Под влиянием новых забот я совсем позабыл о Нинедетт. Подле нее, такой изысканной и благородной, я чувствовал себя неловко и рад был избавиться от этой неловкости, перепоручив заботу о принцессе дворцовой челяди. Движимый виною, я вызвался передать Нинедетт приглашение.
Я застал принцессу в компании Лукреция Орли. Она благосклонно принимала знаки внимания, что оказывал ей красавчик-маркиз, и отнюдь не выглядела тоскующей. Покои Нинедетт озарялись отблесками пламени от камина да парой свечей в серебряном шандале. Искрилось золотое шитье гобеленов. Посверкивали драгоценные камни на одеждах и в оправе украшений. На изящном столике между говорившими стояли два начищенных кубка да красовался букет роз, таких белых, что они светились в полумраке. Легкое недовольство кольнуло меня, но я тотчас себя одернул: вправе ли я быть недовольным, если сам не уделяю гостье внимания. Мне бы радоваться, что нашелся человек, скрашивающий ее будни! Однако Лукреций Орли определенно не был тем человеком, какого хотел бы я видеть подле Нинедетт. Мне не нравился расчетливый прищур маркиза, не нравилось, как поглаживает он свой железный перстень, не нравился аромат мускуса и амбры, исходивший от роз.
— Оставьте нас наедине, — сказал я ему.
Орли кинул на меня долгий взгляд, будто некая тайна связывала нас. Замешкался близ дверей, словно невзначай коснувшись моей руки, обжигая холодом перстня. Я понадеялся, что Нинедетт не придаст значения поведению маркиза. Мне казалось неловким объясняться за эти знаки внимания.
— Как вы находите ваши покои? — поспешил я спросить, едва дверь за Орли захлопнулась. Я уже уяснил, что при дворе не принято начинать разговор напрямик.
— Благодарю за заботу, они очень милы.
— Если вы нуждаетесь в чем-то, только скажите.
— У меня есть все необходимое. Присядьте, ваше высочество. Желаете вина?
Я представил, как буду допивать за красавчиком Орли, и поспешил отказаться.
— Я пришел к вам с просьбой… с предложением. Быть может, оно будет вам интересно. В Къертанкъярне вас не касались государственные заботы… не подумайте, будто я не уважаю традиции вашей родины… и ни в коем случае не хочу обременить вас вопреки вашей воле… но, как говорят, моя бабка сидела на балконе. Ну, на том, что в бывшем Бальном зале. И моя матушка, она тоже…
Принцесса терпеливо ждала, пока я путался в словах.
— Хотите посмотреть, как проходят заседания Королевского совета? — выпалил я, наплевав на этикет.
Улыбка озарила лицо Нинедетт:
— Почту за честь, ваше высочество.
Итак, согласие принцессы было получено, заседание устроено, и я, скрестив пальцы на удачу, отправился выставлять себя напоказ. Драко и Браго постарались на славу. Рыцари принцессы Нинедет с копьями наголо замерли у расписанных красочными сюжетами стен. С головы до пят закованные в стальную броню, в шлемах с опущенными забралами, они казались равнодушными статуями, однако там, под шлемами, глаза северян зорко следили за происходящим.
Я не возьмусь утомлять вас описанием присутствующих лиц, многие из которые ныне живы лишь на растрескавшихся полотнах в Портретных галереях своих родовых гнезд, под пылью и паутиной. Иных я знал по рассказам Браго и Драко, иных встречал во дворце, с другими, прибывшими из отдаленных земель, был незнаком. Из тех, о ком я уже упоминал по ходу повествования, в число советников входили герцог Орли, граф Бью Легойя, лорд Эсток, к моему изумлению недавний сумасшедший — лорд Валентайн, ну и конечно же Драко, мой дракон (а теперь я могу называть его так). Все эти люди, богатые и знатные, большей частью имевшие по несколько детей, а то и внуков, видели во мне будущего сюзерена, а оттого опасались меня. А я — я до дрожи боялся их, но не подавал виду. Только неведение о действительной их значимости помогало мне держаться с ними на равных. Когда в полной тишине я прошествовал к высокому креслу во главе стола, лицо мое не выражало ничего.
Сперва все шло именно так, как предсказывал Драко. Лорд Марвет из Дневных земель, седой и благообразный, долго и утомительно рассуждал о покупке гвинотских скакунов, дабы скрестить их со своими кобылами, положив начало новой породе:
— Мы назовем их Марветские.
— Покупайте, — пожал я плечами, не вполне понимая смысл этих долгих речей.
— Ваше высочество, помилосердствуйте, — взвизгнул лорд. — Я старый человек, обремененный долгами и наследниками-кровопивцами. Моих средств едва хватает, чтобы сводить концы с концами. Однако вдумайтесь, какую славу Марветская порода принесет королевству! Соседи выстроятся в очередь, чтобы купить их! Золото потечет рекой!
Несмотря на увещевания, я никак не мог ухватить связь между приобретением скакунов для конюшен лорда Марвета и славой королевства. Я отнес это на свою неосведомленность в вопросах коневодства. Я хотел было порекомендовать лорду обратиться к моему конюшему, казавшемуся человеком сведущим, как тут вмешался Альдескин Ларго из Приграничья Вечерних земель:
— Очнитесь, Марвет, вы погребли себя заживо в родовом замке, вы ведать не ведаете, что творится за его стенами. С тех пор, как покойный король наш принял свой эдикт, гвинотские скакуны абсолютно недосягаемы. Отношения с кочевниками портятся год от года, и все из-за запрета жертвоприношений. Не время ли задуматься об отмене эдикта…
Лорд Ирленгильд из Ночных провинций твердил о расширении западных границ:
— К чертям гвинотов с их лошадьми! Земли — вот подлинное богатство! Западные земли известны своими чудесами. Там на просторах, покрытых шелковой травой, пасутся белоснежные единороги, там крохотные медоносные птицы пьют цветочный нектар, а в ночных небесах одновременно восходят два светила: наша луна и луна тех мест, отчего ночи на западе никогда не бывают темны. Под лучами обеих лун произрастают цветы и травы, обладающие чудотворными свойствами — они возвращают молодость и наделяют мужчин небывалой силой.
Чтобы вернуть молодость, лорду Ирленгильду не хватило бы и стога чудодейственной травы. Судя по всему, он лишился волос еще тогда, когда я родился на свет, а зубов — и того раньше.
Я вспомнил синевласых кружевниц с камнями смарагдами и спросил:
— Вы свидетельствовали эти чудеса собственными глазами?
— Сию диковинную страну неустанно поют менестрели.
— И ведомы их песнями, вы готовы устремиться на поиски чуда? Ваша решимость восхищает. Искренне желаю вам удачи.
— Как вы сказали, ваше высочество? Незадача? Простите, годы уже не те, слух подводит меня…
Я повторил. Лицо Ночного лорда вытянулось.
— Но я полагал, ваше высочество изыщет возможность снарядить экспедицию. Я стар, обременен долгами и наследниками-кровопивцами, а моя юная, точно весна, супруга жаждет свершений в ее честь, каковые давно мне не по летам.
— К чему нам западные земли? Чтобы Ирленгильд присоединил их к своим владениям? И кто выигрывает от этого помимо него? На королевские копи в Кобальтовых горах люди нужны, — хмуро процедил лорд Реголас из Утренних провинций.
Соседство с копями сделало род Реголаса одним из богатейших в королевстве, что накладывало отпечаток на его манеру держаться и разговаривать. А уж одежды лорда своею роскошью могли потягаться с моим парадным платьем!
— Туда направляют заключенных, — возразил Реголасу кто-то из Дневных владык, чье имя как назло вылетело у меня из головы.
— Хилые они, мрут как мухи. И хоронят их, смею заметить, на моих землях, будто у меня своих покойников недобор!
— Но позвольте, грешно отправлять на рудники невинных людей!
— Не беда. Выдумаем парочку новых преступлений, и невинные быстро сделаются виноватыми. Магия тоже не всегда каралась смертью.
— А ведь касаемо магии вы правы. Как полагаете, лорд Реголас, долго ли протянут колдуны, коли приставить их к извлечению из земли кобальтовых руд?