Улица встретила их теплыми лучами, зеленью и жизнью. Любе показалось, что они из склепа выбрались. Стас шел задумчивый, молчаливый. Они вышли на грунтовую дорогу, которая еще почти не просохла после дождя, что прошел ночью. Стас взял Любу за руку и пошел в сторону развалившейся церкви.
— А ведь раньше здесь была большая деревня и процветающая. Не в каждой деревни стояли каменные церкви. — сказал Стас. — Интересно жизнь повернулась. Лет сто назад стены были целые, штукатурка не обсыпалась. Роспись на стенах. Теперь деревня умирает, как и церковь. Медленно, но упрямо держась за жизнь. Я это место случайно нашел. Застрял неподалеку. Дачникам мебель привозил. Обратный путь решил сократить. Дорогу развезло. Меня и затянуло. Вышел к домам. Четыре человека здесь живет. Самый молодой Иваныч шестьдесят пять ему. Он и за пенсией ездит бабкам и продукты привозит. Только что он привезет на велосипеде? Зимой на лыжах ходит. До жизни отсюда пять километров. Раз в неделю приезжает автолавка. Только цены в два раза выше, чем в магазине. Здесь заночевать пришлось. Разговорился с бабкой. Москвичка. Коренная. Доверилась уродам, которые обещали ей райскую старость. Привезли ее сюда. Воздух, речка, травка. Все понимаю, но в такую глушь зачем? Чтоб померла побыстрее? Она пять километров до села за продуктами не дойдет. Вот и живут четверо стариков друг за дружку держутся. И помирать не собираются. Семеновна всех пережила. Большая семья была, да пришлось всех похоронить. Иваныч за матерью ухаживает. Полжизни по тюрьмам сидел. Теперь здесь век доживает.
— Жутко. — Люба даже поежилась.
— Это жизнь. Она разная. — он сел на груду кирпичей и поднял глаза к чудо сохранившимся фрагментам старой росписи на стенах. Видно было ангела в небесах, лицо какого-то святого. Вокруг кирпичная кладка. — Пытался в церковь зайти. Не получается. Не идут туда ноги. Несколько часов перед ней простоял и ушел. А здесь нормально. Вся жизнь во всей красе хорошо по полочкам раскладывается. Понимание приходит, что сдаваться не надо. Опускать руки, даже когда это очень хочется сделать. Вот смотри, стены чего только не пережили. Я не говорю про суровые зимы и жаркие летние месяцы, не говорю про ураганы и дожди, что крошили кладку. Сколько эти стены пережили эпох. Они видели и процветание и упадок. Застали еще царей, а потом и советскую власть. Сто лет забытья. Никому не нужна была церковь, а стены не сломались. Упорно стоят и ждут своего часа. Конец это будет или второй шанс на жизнь нельзя угадать. Но они живут и надеются. Так и люди, когда стоят на перекрестке и не могут выбрать по какой дороге идти. Пойдешь налево, а там обрыв и смерть. Пойдешь направо, а там ухабы, но жизнь. Я жить хочу. Не знаю поймешь меня когда-нибудь…
— Начать сначала — это трудное решение, но, наверное, правильное. — Люба смотрела на стены. Чувствовала, как на ногах оседали капли дождя, что не высохли из-за того, что находились в тени. Ветер гулял по развалинам. Он волновал юбку, проходился по рукам, волосам. Над головой было яркое синее небо, по которому плыли белые барашки облаков. Спокойствие. Страхи начали отступать. Понимание. Оно еще было на грани сознания. Не оформилось в мысль, только начинало зарождаться, но Люба чувствовала, что это что-то важное. Правильное.
— Люба, я хочу сказать, что не всегда все просто. Помнишь, ты спрашивала меня, почему люди усложняют все. Потому что трудно баланс сохранить между своими желаниями и желаниями не причинить боль дорогому человеку.
— Все равно, слушать надо сердце. Оно подскажет, что верно, а что нет.
— Может быть. — Стас улыбнулся. — Знаешь, чем мне здесь нравиться? Эти развалины напоминают меня. Я такой же, как они.
— Ничего. Немного обновить штукатурку и будешь выглядеть неплохо. — усмехнулась Люба. На его лице пробежала тень. Он поднялся и дал ей руку. — Пойдем еще одно место покажу.
Глава 29
Они вернулись к машине. Ехать пришлось недалеко. Грунтовая дорога сделала поворот и Люба увидела белоснежную церковь на противоположном берегу, что стояла в окружении зеленых деревьев и аккуратных домиков.
— Как на картинке. Красиво. — сказала Люба.
— Это скорее ты. Такая же светлая и красивая. Совсем мы с тобой непохожи. — ответил Стас.
— Противоположности притягиваются.
— И не могу сказать, что это хорошо. Но и не думаю, что совсем плохо.
Он свернул опять на какую-то малопроезжую дорогу. И подвез машину к реке. Выключил мотор. Некоторое время они молчали. Люба задумчиво смотрела на воду.
— Если без всей этой философии, что ты хотел мне сказать? — не смотря на него, спросила Люба.