Он внимательно посмотрел на нее.
– Возможно, если бы ты была более опытна в этих делах, я бы поверил твоему возражению. Но мы оба знаем, что это не так.
Она была спасена от ответа, потому что в эту секунду перед ними возникла хрупкая фигурка Артура.
– Вы собираетесь пожениться?
Он был так серьезен, а глаза смотрели так внимательно, что Уинн растерялась, не зная, что ей следует ответить. Конечно же, они не собирались жениться. Нелепая мысль, на взгляд Ула на Клива в надежде призвать его на помощь, но, к ее удивлению, он тоже был огорошен невинным вопросом Артура.
Смятение Уинн тут же переросло в гнев. Каким бесчувственным, жестоким эгоистом оказался Клив! Конечно, их поцелуй не означал, что они поженятся, – его намерения были не так благородны. Несмотря на все его разговоры о последствиях и о том, что отныне их пути переплелись, для нее у него была отведена только одна роль: временной любовницы. Женщины для удовольствия, какая была у лорда Сомервилла, прежде чем он оставил ее, бедную валлийскую крестьянку, одну с ребенком, как только вдоволь натешился ею.
Уинн окаменела от гнева, но потом повернулась к Артуру.
– Поцелуй не всегда означает любовь. И вовсе не означает обещание жениться. – Она сглотнула ком в горле, стараясь смягчить резкие интонации. – Иногда женщина должна поцеловать нескольких мужчин, прежде чем найдет того, кто ей нужен, – единственного, за которого она захочет выйти замуж, чтобы создать семью, – добавила она, бросая на Клива ядовитый взгляд.
Увидев беспокойство на его лице, она испытала злорадство. Юное личико Артура выражало смятение и разочарование, и Уинн могла бы поклясться, что Клив буквально скорчился под его пристальным взглядом.
– Ты разве не хочешь жениться на Уинн? – спросил Артур, все еще с надеждой в голосе.
Клив прокашлялся. Он сосредоточился на Артуре, совершенно не обращая внимания на Уинн.
– Все не так просто, парнишка. Иногда… иногда… – Он посмотрел на Уинн, и их взгляды скрестились. – Иногда мужчина тоже должен поцеловать нескольких девушек, прежде чем он найдет ту, с которой хотел бы провести остаток дней.
На том и покончили, хотя Артура не совсем успокоили их пространные объяснения. Клив отправился на охоту с двумя своими воинами. Артур взобрался на молодой дубок и уставился в безоблачное вечернее небо. Уинн велела остальным детям собирать хворост и занялась приготовлением ужина. Но каждое слово, сказанное Кливом, без конца вертелось у нее в голове, как незатухающее эхо.
Что он имел в виду? Была ли она просто одной из многих женщин, которых он должен распробовать, прежде чем обзавестись женой? Или он имел в виду, что теперь, после того как он перебрал нескольких женщин, именно с ней он готов быть рядом до конца жизни?
Разумеется, это не обязательно означало женитьбу. Решающего слова он так и не сказал, и она была уверена, что это не случайно. Он не хотел жениться на ней, но нужна ли она ему в другом качестве? Или она себе напридумывала это просто потому, что так все же лучше, чем быть отвергнутой?
– Проклятие! – выругалась Уинн и взвизгнула от боли, порезав указательный палец на левой руке.
– Ты поранилась? – спросил Дрюс.
Уинн подозрительно взглянула на него, высасывая кровь из ранки.
– Ничего, выживу, – пробормотала она, глядя на тонкую темно-красную струйку, сочившуюся из пореза.
– С ножами нужно обращаться более осторожно. – Он прилег на траву, опершись на локоть, и дружелюбно посмотрел на Уинн.
Она метнула на него сердитый взгляд.
– Тебе что, нечем больше заняться?
Дрюс ухмыльнулся.
– Вообще-то в ближайший час я решил позлорадствовать.
– Позлорадствовать? – переспросила она, ничего не понимая, но затем догадалась и поджала губы. – Не трать попусту время. Свое и мое.
– Ах, Англия, Англия. Ну, кто бы мог подумать, что эта земля окажется такой прекрасной? Кто бы мог предположить, что здесь простых валлийцев вроде нас ожидает такая награда?
– В Англии ничего хорошего нас не ожидает, – отрезала Уинн. – Совершенно ничего.
– Неправда, Уинн. Ты сама знаешь, что избегаешь смотреть правде в глаза. Для одного или двух наших мальчиков Англия обещает огромное богатство. А что касается тебя, то здесь ты нашла свою настоящую любовь.
– Ничего подобного!
– А для меня, – продолжал Дрюс, словно не слыша ее, – а для меня здесь найдется приключение. Возможно, даже богатство. Женитьба на прекрасной наследнице. Или что-то в этом роде, – закончил он, небрежно дернув плечом.
– От этого английского воздуха ты совершенно рехнулся, – бросила Уинн.
Он смотрел на нее все теми же почти черными глазами, знакомыми ей с детства, и Уинн вдруг неожиданно поняла, что барьер между ними сломан. Вспышка гнева тут же превратилась в усталое смирение. Дрюс был самым давним и дорогим ее другом, и именно сейчас она больше всего нуждалась в нем.
Он, должно быть, уловил произошедшую в ней перемену, потому что озабоченно нахмурился.
– Уинн, что случилось?
Она тяжело вздохнула, смерила его долгим взглядом, а потом отвернулась и, прищурившись, уставилась на восточный горизонт.
– Не знаю, что делать, – тихо призналась Уинн. Дрюс сел прямо и удивленно посмотрел на нее.
– Ты о чем?
Она пожала плечами.
– Обо всем. Об этом лорде Сомервилле. – Она помолчала и, повернув к нему голову, увидела, что он смотрит на нее ободряюще. – О Кливе.
Дрюс кивнул, слегка скривив рот в усмешке.
– Я бы сказал, ты неплохо преуспела с нашим сэром Кливом, решив послушаться голоса природы.
Уинн усмехнулась и отвернулась.
– Мужчины все идиоты, – пробормотала она.
– Нет, погоди, Уинн. Ты только подумай. Ты совершенно задурила ему голову. Он хочет тебя как ненормальный. Чего еще тебе желать?
– Но я не желаю, чтобы он хотел меня!
Дрюс в ответ расхохотался.
– Не лги, Уинн аб Гриффидд. Ни мне, ни себе.
Они немного помолчали. Легкий вечерний ветерок раздувал ее рукава. Над их головами шумела листва, из леса доносился крик вальдшнепа, вокруг них лагерь устраивался на ночлег.
Она действительно лгала себе, призналась Уинн, устало потирая шею. Ей было нужно, чтобы Клив хотел ее, потому что она сама очень хотела его. Но это было желание тела, ничего общего не имеющее со здравым смыслом и логикой.
Дрюс слегка заерзал и откашлялся.
– Вчера ночью… – начал он и замолк.
Кровь тут же прилила к щекам Уинн. Она нервно облизнула губы и осмелилась бросить на него короткий взгляд.
– Так что вчера ночью? – спросила она чуть ли не шепотом.
Ей было отрадно наблюдать, что он не меньше ее испытывает неловкость, обсуждая этот предмет.
– Он… ну, сама знаешь. Он… – Дрюс перевел дыхание. – Он обидел тебя? – наконец удалось ему выпалить.
Уинн не отрываясь, смотрела на горизонт.
– Нет, не обидел. Он был… очень нежен.
– Нежен?
Защищаясь, Уинн раздраженно накинулась на него:
– Что ты хочешь знать, Дрюс? Тебе нужно услышать подробное описание? Быть может, мне усладить твой слух каждой… каждой… – Она замолчала от досады и смущения.
Уинн, конечно, понимала, что Дрюс ни в чем не виноват и что сердиться на него бесполезно. Наступила еще одна длинная пауза. Затем Дрюс поднялся с земли.
– До конца путешествия я буду спать возле твоей палатки. Уинн подняла голову и встретилась с его серьезным взглядом.
– Это совершенно ничего не решит.
Но он всего лишь улыбнулся знакомой мальчишеской улыбкой, перед которой не могла устоять почти ни одна девушка.
– В чем-то ты очень мудра, Уинн. Но мужчин я понимаю лучше. Отныне я буду стеречь тебя день и ночь.
– Но мне не нужно, чтобы меня стерегли.
Ее слова, однако, были обращены к глухому. Дрюс не обратил внимания на все ее протесты и еще больше разозлил Уинн своей снисходительной улыбкой. Уинн в конце концов была вынуждена тоже не обращать на него внимания. Она демонстративно повернулась к нему спиной, когда крошила репу, морковь и чеснок, энергично орудуя ножом.