Клив врезался на своем коне в это внезапное столпотворение и ловким движением выхватил маленького Риса из рук ухмыляющегося рыцаря.
– Ты завладел тем, кто однажды, вполне возможно, будет повелевать и тобой, и твоей семьей. – Клив предостерегающе посмотрел на воина. – Держи руки при себе. Это касается всех. Дети устали и, скорее всего, испугаются, оказавшись в чужих руках.
– А как насчет девушки?
Уинн гневно оглянулась и увидела рядом со своей кобылой молодого безбородого рыцаря, бросающего на нее плотоядные взгляды.
Дрюс направил своего коня между ней и рыцарем, и Уинн увидела, что его рука потянулась к мечу.
– Попридержите коней, да и свои языки заодно! – бушевал Клив, привлекая всеобщее внимание. – Дайте нам проехать и поприветствовать лорда Уильяма. Тогда и получите ответы на все вопросы. А то пока вы только служите подтверждением для этих людей из Уэльса, что все англичане безмозглы и жестоки. Ведь я надеялся доказать им, что они ошибаются.
Ему ни за что не доказать ей, что она ошибается, сердито думала Уинн, когда они наконец снова тронулись в путь. Английские рыцари ехали позади настороженных путников, но, когда они пересекали тяжелый мост, обшитый досками, Уинн поняла, что ее испытания только начинаются. Тихий глухой стук лошадиных копыт прозвучал для нее как зловещий звон колокола, предупреждающий об опасности. Да, наступали печальные времена.
Во внутреннем дворе их ждала толпа замковой челяди. Господи, сколько же слуг было у этого лорда Уильяма! Замок у него, конечно, огромный, и поля простираются насколько хватает глаз. Но содержать такую ораву слуг!
Клив провел их сквозь гудящую толпу к лестнице, ведущей к высоким деревянным дверям. На пороге стоял грузный человек. Если судить по одежде, это и был лорд Уильям, решила Уинн. За ним теснились четыре женщины и трое мужчин. Из всех них улыбался один лорд Уильям. Остальные рассматривали грязных путников с любопытством, сомнением и даже подозрением.
«А чего еще можно было ожидать?» – мрачно подумала Уинн. Один из ее детей мог стать наследником лорда Уильяма, оттеснив, таким образом, его дочерей и их мужей на более скромные роли. Уинн сощурилась и принялась еще внимательнее рассматривать встречающих. Будет ли маленький ребенок в полной безопасности среди этих ревнивцев? Сумеет ли лорд Уильям защитить ее ребенка?
В эту секунду лорд Уильям шагнул вперед, и только тогда Уинн заметила, что он ходит с палкой. Одна нога у него была как-то странно согнута в колене. Перелом, который плохо залечили, заподозрила Уинн. Лорд был стар и болен. Как же он сумеет защитить ребенка, если другие, более молодые, захотят разделаться с мальчиком?
Она пришпорила кобылу, подгоняемая новыми страхами, спеша заручиться чьей-то поддержкой, и, сама того не сознавая, оказалась рядом с Кливом. Уинн протянула руку и схватила его за рукав.
– Клив! Клив! – закричала она, теребя его, пока он не оглянулся. – Я боюсь. За детей.
Он нахмурился.
– Не волнуйся, Уинн. Я признаю, что люди проявили грубое любопытство. Но они не хотели причинить никакого зла.
– Нет, я боюсь не их.
Но было слишком поздно. Они остановились перед лордом Уильямом, и тот обратился к Кливу, бросив сначала беглый взгляд на нее.
– Добро пожаловать, сэр Клив. Добро пожаловать всем, – произнес он. – Гонец сообщил о вашем приезде. Но он не сказал, что вы везете с собой целую ватагу ребятишек.
Лорд Уильям не мог скрыть своего недоумения. Клив улыбнулся своему покровителю.
– Я многое должен рассказать вам, милорд. Но я бы хотел сделать это с глазу на глаз, если вы не возражаете.
Лорд кивнул, задумчиво хмурясь.
– Я насчитал пять детей.
Клив тоже кивнул и искоса взглянул на Уинн.
– Я все вам объясню.
Лорд Уильям шумно вздохнул.
– Энн, Бертильда, нужно позаботиться о комнатах для гостей. Кэтрин, Аделина, они захотят подкрепиться, пока мы с сэром Кливом беседуем, но только не в холле. Холл уберите. Там мы поужинаем, как положено.
Женщины кинулись выполнять его распоряжения. На секунду Уинн забыла о своих страхах, пытаясь определить, которая из них Аделина. Но тут же строго напомнила себе, что ей все равно. На ком Клив должен был жениться, не имело для нее никакого значения.
– Пойдем со мной, – сказал Клив, беря за поводья ее лошадь.
– Сначала я должна позаботиться о детях, – ответила Уинн. – Тебе и твоему высокомерному лорду Уильяму придется подождать.
Но Клив не обращал на нее ни малейшего внимания, и это ее остановило.
– Дрюс, Баррис, присмотрите за детьми, пока мы с Уинн будем разговаривать с лордом Уильямом. – Затем он обратился к перепуганным детям: – Артур, здесь нечего бояться. Я хочу, чтобы ты был храбр и показал пример остальным. Рис и Мэдок, вы проявили большую смелость у стен замка. Будете ли вы так же смелы, оказавшись внутри?
Близнецы переглянулись, затем медленно наклонили головки в знак согласия.
– А вы, девочки, Изольда и Бронуин, увидите, что с вами в Керкстоне будут обращаться как с настоящими леди. Захотите принять ванну или отведать печенья – только попросите. Дрюс и Баррис будут рядом. Мы с Уинн очень скоро вернемся. Вы будете умницами?
Не желая отставать от братьев, Изольда храбро кивнула. Бронуин вцепилась в Барриса, но и она в конце концов, нехотя согласилась.
Если бы не опасение нарушить шаткое перемирие, которого добился Клив, Уинн начала бы возражать, причем громко, на все его предложения. Но дети были слишком напуганы, а их спокойствие было слишком ненадежным, чтобы Уинн рискнула снова разволновать малышей.
Она ждала, кипя от злости, пока Клив спешится и подойдет, чтобы помочь ей спуститься. Он легко и уверенно снял ее с лошади, и Уинн пришлось очень постараться, чтобы не обратить внимания на знакомую дрожь от его прикосновения. Но, оказавшись на земле, она стряхнула с себя, его руки и дала волю гневу.
– Не думай, что сможешь обращаться со мной как с какой-то вещью, – пробормотала она, укрывшись за спинами лошадей.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Пришло время довериться мне, Уинн. Я говорил тебе, что наступит такой момент, вот он и наступил. Предоставь дело мне.
– Предоставить дело тебе? Передать беспомощного ребенка тебе и этой… банде головорезов и бродяг?
– Разве лорд Уильям похож на головореза? – спросил он с доводящим до бешенства спокойствием.
– Теперь он стар и болен, но семь лет назад… Каким он тогда был? Головорезом. И насильником!
Именно в этот неподходящий момент из-за крупа лошади показался лорд Уильям. Он пылал от гнева, и было ясно, что он слышал ее последние слова.
– Жаль, что она так хорошо говорит на нашем языке, – зло произнес он. – Тебе не помешает последить за своим язычком, девушка. Здесь, в Англии, мы не прощаем нашим женщинам такого неуважения.
Уинн повернулась к нему, выпятив подбородок и сжав кулаки, готовая тут же высказать ему все слова, рвавшиеся наружу. Ей хотелось заживо содрать с него кожу. Но Клив стоял рядом и, видимо, догадался о ее намерении. Прежде чем она успела открыть рот, он грубо рванул ее к себе.
– Это она от усталости, милорд…
– Не от усталости, а от гнева.
– Она расстроена всем этим делом…
– Я вне себя, что кто-то хочет попытаться украсть…
– Она одна воспитала этих пятерых детей.
– И в одном из них нет ни капли вашей крови… Услышав последние слова, Клив зажал ей рот рукой. Хотя она вырывалась, царапалась и изо всех сил толкала локтями его под ребра, он не отнял руки.
– Она была для них матерью все шесть лет, – скороговоркой произнес Клив. – Она все еще никак не может смириться, что придется расстаться хотя бы с одним ребенком.
– Тогда зачем ты взял ее в этот долгий путь? И зачем было привозить всех детей? – резко спросил лорд Уильям. – Но я не желаю стоять здесь и спорить, словно две собаки, которые грызутся над костью. Веди девушку в дом. – С этими словами он повернулся и захромал прочь.
Уинн последовала за ним, мысленно меча кинжалы в его широкую спину и жалея, что не может поразить его одним взглядом. Ока с удовольствием сломала бы ему другую ногу. Или вырвала бы у него из груди сердце, если бы оно у него было.