Не успела Марта удалиться из комнаты, как Уинн уже широко улыбалась, искренне и весело. Девочки хохотали, и даже мальчики казались не такими надутыми, когда Уинн задергивала занавеску между двумя огромными лоханями с водой.
– Она хорошая, – бормотала Бронуин, пока Уинн помогала ей забраться в теплую душистую воду. – Совсем как Кук, такая же добрая и веселая.
– Интересно, что сейчас делают Кук, Гуинет и все остальные, – пролепетала Изольда, погружаясь в воду до самого подбородка.
Уинн тоже об этом думала.
– Кук, скорее всего, помогает Гуинет забраться в теплую ванну, в такую же, как эта, – ответила она, охваченная тоской по дому.
За все дни путешествия она была слишком расстроена, зла и раздосадована, чтобы позволить себе скучать по дому. Но теперь, когда она снимала пояс и распускала шнуровку по бокам забрызганного грязью платья, она поняла, что ей очень не хватает дома.
Конечно, в том повинна Марта. В старой служанке была та же теплота и деловитость, которой обладают слуги, прослужившие всю жизнь в одном доме и сознающие, как они важны для этого дома. Совсем как Кук.
Уинн скатала чулки, затем заглянула за занавеску к мальчикам. Три мокрые головы торчали из высокой деревянной лохани. Ни шумных игр, ни брызг, ни ныряний. Дети просто очень устали.
– Просыпайтесь, мои хорошие, – позвала она. – Вас ждет мыло и полотенца, а потом сразу пойдете по кроваткам.
– Я устал, – вздохнул Рис.
Тут его брат подпрыгнул с всплеском.
– Кто это сделал? Кто меня ущипнул?
Артур улыбнулся, не поднимая отяжелевших век.
– Мне кажется, в лохани сидит краб. Есть такой старинный английский обычай – бросать в воду краба перед купанием, – добавил он таинственно.
– Врешь, – возразил Мэдок. – Он ведь врет, не так ли, Рис?
Рис не мог сдержать смеха.
– Вот твой краб, – закричал он, изображая пятерней краба, бегущего по воде.
– Здесь в самом деле, есть крабы? – взвизгнула Изольда в соседней лохани.
Уинн покачала головой, глядя на проделки мальчишек. Она решила, что эту неугомонную троицу ничем не унять, их не берут даже усталость и сознание, что они среди чужаков. Уинн опустила занавеску и повернулась к девочкам.
– Они просто играют и дразнятся. Успокойтесь, – добавила она, снимая одежду и амулет. – Обещаю ущипнуть любого краба, которого найду плавающим в нашей лохани.
Уинн опустилась на скамью в лохани и застонала от удовольствия. Вода оказалась теплее и мягче, чем она думала. По поверхности плавали розовые лепестки, и листья мяты, слабый аромат которых очистил ей голову от беспокойных мыслей и отогнал прочь все беды, по крайней мере, ненадолго.
Уинн ушла с головой под воду, встряхивая спутанными волосами и проводя пальцами по всей их длине.
– Как хорошо. – Вынырнув, она улыбнулась Изольде и Бронуин и взяла кусок мыла. – Хотите, я сначала вымою голову вам, а потом себе?
– Я сама могу позаботиться о своих волосах, – сказала Изольда.
– Я тоже, – вторила ей Бронуин.
– Мальчики, не забудьте вымыть голову, уши и шею.
– И под мышками, – добавила Бронуин.
– И между пальцев, – ухмыльнулась Изольда.
– Можете не говорить нам, что делать, – ответил Артур из-за занавески, – мы сами знаем.
Взбивая на голове пену, Уинн понюхала мыло. Оно было очень хорошего качества. Твердый и ровный кусок. Неужели такое варят в замке, удивилась Уинн. Нужно будет спросить Марту, потому что мыло у Гуинет никогда не получается плотным и гладким. Уинн снова ушла под воду, ополаскивая волосы и с силой массируя кожу, когда шум за дверью заставил ее вынырнуть.
– Который из них это был? – донесся из кухни взволнованный голос лорда Уильяма.
– Подождите, милорд. Так не годится…
Но на протесты Марты никто не обратил внимания. В купальню ворвался лорд Уильям, что крайне разгневало Уинн.
– Убирайтесь отсюда, вы… английский грубиян. Неужели мы не можем, по крайней мере, спокойно выкупаться?
– Это мой замок! – грохотал лорд Уильям. – Это мой сын! Итак, который из них?
Уинн сидела голой в лохани с двумя перепуганными, дрожащими девочками, прижавшимися к ней, а тем временем маленькая купальня заполнилась людьми. Занавеска была отдернута в сторону, и, к ужасу Уинн, обе лохани окружила алчная толпа.
– Милорд, прошу вас, – начала Марта, переводя тревожный взгляд со своего хозяина на Уинн и обратно.
– Да, отец, – пробормотана Аделина, цепляясь за его руку. – Неужели нельзя подождать с этим, чтобы они хотя бы оделись?
– Пусть мне покажут их ступни, – потребовал лорд Уильям, стряхивая с себя руку Аделины и не обращая на дочь никакого внимания. Он приблизился к краю лохани и схватил Риса. – Покажи мне свою ступню! – настойчиво приказал он.
Но Рис был слишком напуган, чтобы подчиниться. Он попытался вырваться из сильных пальцев и, когда это ему не удалось, укусил лорда Уильяма за руку. Как следует.
– Черт возьми! Черт возьми, он укусил меня! – Лорд Уильям затряс от боли рукой и уставился на нее, словно ожидал увидеть кровь или по крайней мере, следы зубов. Затем он повернулся к оторопевшим зрителям. – Он укусил меня! Клянусь Господом, он настоящий боец, этот малыш. Это он? Это он мой сын?
– Нет! – закричала Уинн, обретя, наконец, голос среди всего этого сумасшествия. Неужели весь мир перевернулся? – Они не ваши! Ни один из них!
Она начала было подниматься, почувствовав, что ей нужно спасать своих мальчишек от этого безжалостного варвара, но большая ладонь опустилась ей на плечо и с силой удержала на месте.
– Милорд, это дело, таким образом, не решить. – Клив остался стоять, как ни в чем не бывало, когда лорд Уильям нетерпеливо повернулся к нему. – Если сейчас все отсюда выйдут, – продолжил он, – мы постараемся сразу найти ответ на ваш вопрос.
Секунду стояла абсолютная тишина, нарушаемая только нервным шарканьем ног. Затем Марта щелкнула языком и взмахами фартука начала гнать всех прочь. Один за другим, нога за ногу, комнату покинули дочери, их мужья и любопытные слуги. Когда остались только Клив, лорд Уильям, Дрюс и Баррис, Марта закрыла дверь.
– И вы тоже ступайте. Все до одного, – потребовала она, сердито глядя на своего хозяина. – Никогда не думала, что увижу, как сын леди Алвины так безобразно ведет себя. Пугает купающихся женщин и детей. Если бы она только видела вас сейчас, она бы… – Марта замолчала, убедившись, что лорд Уильям утихомирился. Потом задернула занавеску и обернулась к Кливу, который все еще стоял возле лохани, держа руку на плече Уинн. – Вы тоже, – приказала старая служанка, внимательно глядя на него.
Рука Клива обмякла и скользнула под воду, легко погладив кожу. Затем он провел пальцами по чувствительной шее и, обхватив подбородок, заставил Уинн посмотреть ему в глаза.
– Дай нам минутку, пожалуйста, – сказал он Марте, не сводя глаз с валлийки.
Марта неодобрительно хмыкнула, но повиновалась. И хотя из-за занавески доносились приглушенные требования и успокаивающие бормотания старой женщины, все чувства Уинн были сосредоточены на Кливе. Он единственный мог ей помочь.
– Не позволяй ему этого, Клив. Прошу тебя. Пожалуйста, не дай ему забрать моего ребенка.
Ее глаза заволокло слезами отчаяния, но она ясно разглядела на его лице сожаление. На секунду ей показалось, что он сделает это. Вмешается и как-то, каким-то образом все поставит на свои места. Но Клив вздохнул и покачал головой.
– Он хочет знать, кто его ребенок, Уинн. Чтобы одарить своего наследника всеми благами, которые ему причитаются. Что в этом дурного?
– Нет! – Уинн резко отпрянула.
Она была готова выпрыгнуть из воды и наброситься на лорда Уильяма. Убить его голыми руками, если понадобится. Но Изольда и Бронуин рыдали у нее на руках, и, судя по звукам, доносившимся из мужской половины купальни, мальчики делали то же самое, уткнувшись в Дрюса и Барриса.
– Убирайся отсюда, – велела она, сердито глядя на Клива поверх мокрых детских голов.
В эту секунду, когда он стоял перед ней, такой высокий и бесстрастный, в своей серой накидке, мокрой от воды, она искренне ненавидела его. Это он своими улыбочками и соблазнительными взглядами заставил ее пережить самый черный миг в жизни. Сначала он покорил детей, потом и ее. Но все это он творил ради одной цели.