– Госпожа Уинн, – начала она осторожно, – надеюсь, вы не станете обижаться на вспышку отца. Одна из горничных сказала мне, что он кричал на вас.
Уинн улыбнулась девушке. Хотя они были почти одного возраста, Уинн чувствовала себя намного старше и мудрее. Девушка была очень простодушной, и Уинн никак не могла обвинить ее, что та заманивает Клива своим приданым.
– Мы с вашим отцом поняли друг друга. Вам не нужно извиняться за него.
Аделина покусывала нижнюю губу, не сводя глаз с Уинн. На секунду Уинн пожалела, что не уделила больше времени своей внешности, прежде чем предстать перед лордом Уильямом. Ее волосы были заплетены в длинную косу, завязанную простым шнурком и перекинутую через плечо. Лицо чисто вымыто, но не осветлено рисовой мукой, как у Аделины. Платье на ней было простое в отличие от чудесного наряда англичанки, а из украшений вообще ничего, если не считать древнего амулета, который она носила не снимая. Но раз она не соперничала с Аделиной, стараясь привлечь чье-то внимание, то какое это имело значение?
– Мы не могли бы немного пройтись? – робко предложила девушка.
– Отчего же нет? Разумеется. – Уинн поднялась. – Вы что-то хотите со мной обсудить? – спросила она, внезапно испугавшись, что девушка заговорит о своем нареченном, сэре Кливе Фицуэрине.
Уинн знала, что, несмотря на принятое решение, ей будет трудно беседовать на эту тему. Тем более с Аделиной. К ее удивлению, красивое лицо Аделины порозовело от теплого румянца.
– Только не здесь, – взмолилась она. – Позвольте, я покажу вам сады. Там нам будет свободнее.
Трудно сказать, кто больше страшился предстоящего разговора. Несмотря на собственную боль, Уинн не осталась слепа к смятению Аделины, и это помогло ей сдержать собственные чувства. Проходя по двору, Уинн увидела Дрюса, сидевшего на перевернутой бадье возле конюшни. Он окликнул их, и она остановилась, поджидая его. Когда же она бросила взгляд на Аделину, то увидела, что лицо девушки покрылось пунцовым румянцем. Глаза Аделины стали огромными и буквально приклеились к молодому валлийцу.
Этот яркий румянец все объяснил Уинн. Когда Дрюс был поблизости, Аделина не нуждалась ни в каких каплях для глаз. И судя по жадному взору Дрюса, он ничего не видел, кроме стройной англичанки.
Проявит ли лорд Уильям такое же великодушие к дочери, какое проявил к сыновьям? Если бы Аделина была вольна в своем выборе, кому бы она отдала предпочтение? Но в этом запутанном треугольнике нужно еще учесть интересы Клива. Даже если лорд Уильям согласится пойти навстречу своей младшей дочери, он ни за что не нарушит слова, данного тому, кто привез ему сыновей. Он никогда не лишит Клива справедливо заслуженной награды, а Клив никогда не откажется от того, что ему причитается.
– Добрый день, – произнес Дрюс, срывая с головы шапку и отвешивая торопливый поклон.
Уинн не смогла сдержать улыбку, слегка скривившую ее губы. Куда подевался бравый юноша, уверенный в своем умении обращаться с деревенскими красавицами, ловко играющий их сердцами? Тот Дрюс, который теперь стоял перед ней и робко улыбался, уставясь на трепещущую Аделину, был совершенно не похож на прежнего. Если бы та, на которую был направлен пыл Дрюса, не была обещана другому – да и вообще, если бы она не стояла так высоко над бедным валлийцем, – Уинн от всего сердца порадовалась бы за него. А так она чувствовала только жалость к этим не подходящим друг другу молодым людям. Дрюс и Аделина. Уинн слегка покачала головой. Их роман, едва зародившись, был обречен – Уинн это твердо знала. Но она сама терзалась от сердечной раны, поэтому желала им счастья. Кто-то же должен быть счастлив в любви. Лорда Уильяма это счастье миновало, и ее, как видно, тоже минует.
Не то чтобы она любила Клива. Просто ее физически влекло к нему. Тем не менее, им не быть вместе – как и Дрюсу с Аделиной. А вот Рис и Мэдок найдут свое счастье, как и все ее дети. Они женятся только по любви, а не иначе.
– Можно мне прогуляться с вами? – спросил Дрюс, когда Уинн наконец, снова включилась в разговор.
И хотя его вопрос был обращен к Аделине, ответила Уинн:
– Нам с Аделиной нужно кое-что обсудить. С глазу на глаз, – добавила она.
Она, конечно, понимала, что ее категоричный отказ разрушил его надежды. Но это к лучшему, решила она, увидев, как Дрюс в последний раз улыбнулся Аделине. Глупо, что он еще на что-то надеется, замахнувшись так высоко.
– Как жестоко! – упрекнула ее Аделина, когда Дрюс отошел на достаточное расстояние. – Вы такая же жестокосердная, как мой отец!
Девушка повернулась, чтобы уйти, но Уинн, оторопев вначале от такой вспышки, казалось бы кроткой англичанки, удержала ее за руку. Непонятно почему, но вспышка гнева и вызов, который читался на лице Аделины, ободрили Уинн.
– Возможно, это было жестоко. А не жестоко вводить его в заблуждение, давая надежду на то, чего, как мы обе знаем, он никогда не сможет получить? Это вы жестоко поступаете, когда поощряете его подобным образом.
Под суровым взглядом Уинн гнев Аделины растаял, а из глаз брызнули слезы.
– Это несправедливо. Совершенно несправедливо. Уинн еще раз почувствовала себя намного старше этой избалованной девы. Тогда она вздохнула и сжалилась:
– Ладно. Идемте в ваш сад, там поговорим.
– Бесполезно. Вы все уже ясно мне объяснили.
– Вытрите глаза и возьмите себя в руки, – раздраженно отрезала Уинн.
И как только ее угораздило попасть в наперсницы к той самой особе, которая имеет притязания на Клива? Аделина права. Это несправедливо. Совершенно несправедливо.
Когда они опустились на простую деревянную скамью, потертую от времени, без спинки и подлокотников, скрытую от чужих глаз, Уинн повернулась лицом к печальной Аделине.
– Вы скажете то, что хотели, или я буду вынуждена гадать, какая у вас приключилась беда?
Аделина вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на Уинн.
– Я думаю, вы хотите оставить себе их обоих, и Клива и Дрюса. Это несправедливо.
– Что? Вот уж действительно младшая дочка. Избалованная, своенравная, думающая только о себе. – Она зло посмотрела на побледневшую Аделину. – Я не собираюсь оставлять ни того, ни другого, как вы дурно выразились. Они мне не нужны. Дрюс мой друг, самый близкий, вроде брата. Но не больше. Что касается вашего сэра Клива… что ж, он явно ваш, а не мой.
Аделина потупилась. Когда она снова посмотрела на Уинн, то взгляд ее уже был не таким обвиняющим, но все еще несчастным.
– Сэр Клив провожает вас повсюду взглядом. Я сама видела и понимаю, что это означает. Ему нужны вы, а не я.
– А он вам нужен? – парировала Уинн, не желая давать прямой ответ Аделине.
Аделина теребила вышитый поясок и лихорадочно заплетала бахрому на концах.
– Я обещана ему в жены.
– Но вы сами хотите выйти за него? – настаивала Уинн, подстегиваемая тайным желанием выяснить все до конца.
Аделина медленно покачала головой. Когда она подняла глаза на Уинн, в них не было никакой надежды.
– Я и раньше боялась этого, так как понимала, что его больше привлекают мои земли, чем я сама. Всю свою жизнь я знала, что в браке это неизбежно, но все же молила Бога избавить меня от этой доли. А теперь, когда я познакомилась с Дрюсом… мне кажется, я скорее умру, чем пойду под венец с нелюбимым.
Несмотря на то, что англичанка устроила ей сцену, Уинн была тронута искренностью Аделины.
– Вы знакомы с ним всего лишь день и ни разу еще не поговорили. Ой… – Она замолчала, когда новая волна румянца залила щеки Аделины, доказав Уинн, что она ошибается. – Значит, все-таки поговорили. Все равно, еще слишком рано для подобного заявления.
– А сколько вы были знакомы с Кливом, когда поняли, что он именно тот, кто вам нужен?
Уинн пожала плечами. Совсем недолго, подумала она. Затем тряхнула головой и встретила внимательный взгляд Аделины.
– Он… то есть… Ничего подобного. Он не для меня. Но видимо, ей не удалось убедить Аделину.
– Мы обе в одинаковой ситуации, вы и я. И если вы будете кривить душой, то это вам ничуть не поможет.