Во вторник приехала Яра. Остановилась на пороге в джинсовом, чуть коротковатом ей комбинезоне для беременных с огромной пуговицей, как у Карлсона на животе. Ул высунулся из шкафа с шуруповертом в руке, который держал дулом вверх, точно пистолет-пулемет.
– Ну как? – спросил он с ожиданием похвалы. – Красота? Помнишь, что было здесь до ремонта?
– Еще бы не помнить! – сказала Яра. – Милая такая комнатка, с геранькой на окне! Кстати, надо сделать какой-нибудь крючочек, вешалочку какую-нибудь. Раньше же был крючочек, а теперь его нет.
Ул хмыкнул. Вот они, женщины. Скажи им, что этими самыми ручками, вооруженный лишь ржавым ножом, ты отдирал старую краску от стен на площади в двадцать квадратных метров, они ничего не поймут. А вот что нет крючочка, заметят сразу.
– Нет, ты молодец! – сказала Яра, подкрепляя свою похвалу поцелуем. – Фу! Что у тебя за духи? Мужской какой-то одеколон?
– Афанасий меня дустом для тараканов побрызгал. Ручки беспокойные. Так и тянет их на все нажимать.
– Для тараканов или от? – уточнила Яра.
Этого Ул не знал. На дусте был нарисован таракан и что-то написано по-иностранному, видимо таракано-угрожающее. Но тараканы были отечественные, по-заграничному читать не умели и дуст их скорее привлекал, чем отпугивал.
– А мы читали в электричке кодекс ШНыра! – сказала Яра и погладила себя по животу. Живот отозвался, толкнувшись наружу скрытой в нем маленькой пяткой.
– И как?
– Слушал! Не перебивал! – довольно сказала Яра и опять стала приставать по поводу крючочка.
Потом спохватилась, что уделила Улу мало внимания и обижает его этим. Подошла и прижала к себе его голову. На макушке у Ула обозначилась маленькая проплешинка. Сейчас она была почти незаметна, но лет через десять-пятнадцать… Яра вздохнула.
– Ладно, буду протирать тебя тряпочкой! Ты же и есть Златовласка? Да, мой лысик? – спросила она, целуя его в проплешинку.
В среду запах краски стал терпимым, в четверг даже приятным, в пятницу его уже перебила вонь пригоревшего соседского молока, а в субботу праздновали новоселье.
Самый трудный момент – соседей – взял на себя Меркурий Сергеич. Не пригласить их было нельзя. Они бы обиделись. А если пригласить – они бы все испортили. Поэтому еще с утра, задолго до того, как начали собираться первые гости, Меркурий негромко кашлянул у соседских дверей и вошел к ним. А еще через пять минут вышел назад.
– Устали. Спят. Проснутся. Завтра, – сообщил Меркурий кратко.
– А ты с ними пил? – спросил Кузепыч.
– Я пил без ягодки, – ответил Меркурий. В сумке у него звякнула бутылка, в которую для вкуса была положена одна красная ягодка с двушки.
В тот день в Копытово, в квартирке Суповны, собрался весь ШНыр. Было не просто тесно, а так, что заполнились и единственная комната, и коридор, и кухня. Конечно, проще было бы отпраздновать в самом ШНыре, но тогда получилось бы, что Яра не сможет присутствовать.
– А может, без Яры? А че такое? Потом ей принесем хавчика! – предложил Макар.
Все молча уставились на него. Сообразив, что вякнул не в кассу, Макар покорно утих, но ненадолго. Ему пришло в голову, что раз идут на новоселье, то нужны подарки.
– Яре – духи, а Улу – шоколадку! – сказал он.
– Мужчине шоколадку не дарят, – оспорил Кирилл.
– Тогда розы!
– И розы не дарят. Дарят или деньги, или оружие.
– Оружия у него навалом. А денег у нас нет, – сказала Лена.
– Значит, шоколадку! – твердо сказал Макар и, чтобы было совсем удивительно, даже ее купил.
Как человек, подаривший хозяину шоколадку, Макар вел себя очень навязчиво. Пришел на новоселье задолго до назначенного времени, один съел почти всю курицу, влез рукой в салат и испортил новый электрический чайник, пытаясь доказать Улу, что на раскаленной спирали пустого чайника можно приготовить яичницу. Снижая вредоносность Макара, его отправили назад в ШНыр, попросив присмотреть за Витярой. Витяра был уже вне опасности, но настолько слаб, что хоть и решался иногда вставать с постели, но дойти до окна ему казалось подвигом. Он так и считал свои прогулки: от кровати до двери – маленький променаж. От кровати до окна – большой поход.
Около полудня явилась кухонная Надя, присланная Суповной на помощь. Надя немедленно стала царствовать на кухне, трогая двумя пальцами то один, то другой предмет и задавая очевидные вопросы: «Зачем вы положили посуду в мойку?», «Этой ложке обязательно быть грязной?», «Почему соль мокрая?» и так далее.
Несмотря на риторические вопросы Нади, стол быстро обставлялся блюдами.