– При новом ШНыре, который наследует нашему ШНыру… Но начнем издалека! Это самый короткий путь! Существуют история древняя, история Средних веков, новая и новейшая история, – заворковал Вадюша, трогая себя в разных местах за животик, вмещавший немало кулинарных успехов Суповны. – И у ШНыра тоже были свои вехи. Наверняка вы уже слышали, что история ШНыра прерывалась. Случилось это в одночасье, когда погибли все оставшиеся первошныры, кроме Мокши Гая. Хотя Мокша и тогда уже был в некотором роде легендой, поскольку эльб, слившись с ним, сделал его бессмертным.
– Да знаем, – торопливо сказала Рина.
– Так вот! Историю ШНыра до этого момента, то есть до гибели первошныров, называют легендарной историей, или историей великих… Дальше следует история среднего ШНыра. Вдвойне говорящее название, поскольку тогда вся тяжесть поддержания целостности нашего мира и охраны его от заболачивания легла именно на плечи средних шныров, знания которых тоже были очень средними, поскольку едва ли Мокша с ними поделился. Поэтому вся сложная магия и откочевала к Гаю, а через него в форт Белдо. Мы же для магии пользуемся максимум русалками, да и то не понимаем, как они работают. Да, дорогие мои двоечники! История, культура, практические навыки передаются только из уст в уста в случае, если нет письменных источников. Первошныры же… хм… как бы это сказать деликатнее, не уронив их авторитета… не вели систематических записей. Так, по строчке в год, на тему, что «татарове захвативша трех пегов, а те улетеша»… Они были как наш Меркурий Сергеич. Если на Меркурия – упаси, разумеется, двушка! – свалится балка в пегасне, то все его знания, которые он не успел передать ученикам, уйдут в лучший мир со скоростью курьерского поезда…
Вадюша полузакрыл глаза, мечтая, как на Меркурия Сергеича свалится балка, и это будет наказанием за то, что Меркурий во время их заточения на острове больше года заставлял его карабкаться по скалам за яйцами чаек и все попытки порассуждать о неблагодарности физического труда пресекал кратким «не бормочи!».
– А новый ШНыр? – спросила Рина.
Вадюша перестал щуриться:
– Легенда невнятная. Можно и так ее толковать, и эдак. Вроде бы Митяй предупреждал, что что-то может произойти с главной закладкой ШНыра, на которой все держится… И тогда единственное, что спасет ШНыр от гибели, – это великая закладка, которая находится на двушке и перенести которую в наш мир невозможно. Хорошенький поворот сюжета! Перенести невозможно, но она спасет! Все равно что сказать страдающему от хронической болезни: «Тебя спасет таблеточка, до которой ты никогда не доберешься!..» Ну все! Объявляю звонок!
Фраза «объявляю звонок!» стала в ШНыре хрестоматийной. Ею Вадюша обычно обозначал, что поток его красноречия иссяк и на сегодня пытка знаниями закончилась.
На другой день с утра Сашка, Рина и Фреда шли в Копытово полевой дорогой. Фреда шла помогать Яре с уборкой. Сашка же с Риной собирались отнести Гавру все пищевые отходы, которых должно было оказаться немало. Сашка рассказывал анекдот. Анекдот заканчивался фразой «Ну я пошла!» – сказала селедка».
Фреда долго смотрела на Сашку, пытаясь что-то осмыслить.
– «Ну я пошла!» – сказала селедка, – безнадежно повторил Сашка. – Понимаешь: пошла. Селедка пошла.
– И что тут смешного? У селедки же действительно нет ног! – с укором произнесла Фреда.
Рина предостерегающе толкнула Сашку локтем. Он что, забыл, что с Фредой нельзя шутить? Чувство юмора у нее отсутствовало начисто. И это был не недостаток, а особенность психики. Все шутки Фреда воспринимала буквально. Если сказать ей: «Я тебя убью!» – она могла шарахнуть из шнеппера. А что? Ей сказали, что убьют, – она приняла меры и защищалась. Слова «Я тебя съем!» она восприняла бы как угрозу каннибализма. И уж совсем было страшно представить, что произойдет, если какой-нибудь молодой человек в шутку скажет ей: «Я тебя обожаю!» Видимо, вернувшись вечером домой, он найдет на площадке смиренно сидящую на чемодане Фреду, которая пришла к нему насовсем, – ну а что еще делать, раз тебе такое сказали?
Продолжая тему, мысль Рины унеслась в заоблачные дали и добралась уже до Фрединых внуков, которые звонят бабушке по телефону и учат ее жить (телефон, разумеется, уже какой-нибудь голографический, вшитый в ухо, как чип у коровы), но тут она внезапно спохватилась, что вертит на пальце пушкинское кольцо. Рина отпустила кольцо и вновь обнаружила себя на лугу рядом с Сашкой и Фредой.