Кавалерия взглянула на Рину. Рина застенчиво стояла и ковыряла ногтем кожу укороченной нерпи. Она догадывалась, зачем Кавалерия позвала ее к дракончику, хотя прямого разговора пока не было.
– Стесняшки? – хмыкнула Суповна. – Знаю я таких стесняшек! Давай приручай его!
Рина осторожно подошла. Великан не шевелился.
– Я возьму его, хорошо? – спросила она.
Огромный рот великана распахнулся, откинув верхнюю часть головы вместе с пуговицами глаз.
– Голова глиняная, пузо голодное, – предупредил Горшеня и приподнял громадную руку, мешая Рине приблизиться.
– Ты не съешь меня? – спросила Рина.
Горшеня не ответил.
– А взять его позволишь?
Рука великана предостерегающе качнулась. В его распахнутой голове, во всем огромном существе зрела и определялась пока неведомая, но важная мысль. Казалось, она была заложена в Горшеню с самого начала, а теперь медленно, с усилием всплывала из глубин.
– Сам… должен… выбрать… кого… – с усилием выговорил Горшеня.
Кавалерия кивнула.
– Хорошо. Он выберет. Попробуй гепарда! – велела она Рине.
Рина закатала рукав, высвобождая нерпь. Помня, как это было с Гавром, коснулась дракончика гепардом. Потом чуть подвинула гепарда и сама тоже коснулась гепарда и нерпи носом. Чтобы проделать это, ей пришлось лечь щекой на медный котел Горшени. В теплом котле было что-то успокаивающее, родственное материнской утробе. Рина лежала и пыталась услышать мысли дракончика, своего собрата по той же утробе.
Дракончик ни о чем особом не думал: просто дремал. Рина бережно вплелась в его сон. Догнала волну несложных желаний. Дракончик хотел плавать. Во сне он неясно видел воду, не зная, что это вода, и не смущаясь самим определением понятия. Он просто плыл. А зачем, почему, куда – об этом он не задумывался, как не задумывается младенец, чем и по какой причине дышит.
– Плывет… – шепнула Рина.
– Как? Лапами, что ль? – с сомнением спросила Суповна.
Рина показала на крылья. Маленькие крылышки дракончика подрагивали. Похожие движения проделывал и хвост.
– Надо ему, значит, воду обеспечить, – озаботилась Кавалерия. – Может, он оттого такой толстый, что они в этом возрасте в воде живут, а на суше им двигаться тяжело?
– Думаю, они и взрослыми плавают. Полет похож на плавание. Пеги и те пытаются иногда крыльями грести, а тут крылья кожистые, перьев нет, – с ощущением, что не ошибается, предположила Рина.
– Эта-то котлета плавает? Хм… Ну разве что ныряет… – Суповна с сомнением посмотрела на дракончика. – По мамке-то не скучает?
Рина не могла покачать головой, потому что это разорвало бы ее контакт с гепардом, но она поерзала губами.
– Не похоже, – ответила она. – Драконы – они как черепахи или как крокодилы. Может, мать и охраняет кладку, но о детях не заботится.
– Тогда это не мать, а самка! – задиристо заявила Суповна.
От ее громкого голоса, заставившего вздрогнуть стекла, дракончик проснулся. Мысли его заметались, после чего остановились на том, что можно бы подкрепиться, раз других идей все равно не возникает.
– Давай! – прошептала Кавалерия Рине. – Пусть он тебя выберет!
Рина сосредоточилась. Догнала волной своих мыслей волну мыслей дракончика. Представляясь ему, стала формировать свой образ. Поначалу вообразила себя в виде драконихи, привлекательной во всех отношениях. «Иди ко мне, мой маленький! Я научу тебя дышать огнем!» Не сработало. Дракончик тревожно вздрогнул и попытался отодвинуться. Видно, опасался, что его сожрут. Искупая невыгодное впечатление, Рина мгновенно убрала дракониху и переключилась на пищевой ряд. Представила себя с огромной миской фарша в руках: «Ну а так? Иди сюда, малыш!»
Но то ли потому, что рыбий хвост все еще торчал у дракончика в горле, то ли еще почему-то, но рекламная кампания оказалась неуспешной. Отодвинувшись от Рины и разорвав контакт с гепардом, дракончик заскользил по медному котлу, панически царапая лапками, чтобы не свалиться. Однако медь не тот материал, за который можно цепляться. Чем больше он царапался, тем быстрее скатывался. Пытаясь помочь ему, Рина схватила дракончика рукой. Он зашипел и, извернувшись, вцепился ей зубами в ладонь.
– А-а-а! Спятил?! Больно! Челюсти ему разожмите!
Дракончик шипел, Рина орала. Суповна и Горшеня тянули их в разные стороны: Суповна – Рину, а Горшеня – дракончика. Сцена вышла душераздирающая. Проще всего ее будет представить тому, кто хотя бы раз в жизни пытался удержать в ванне паникующего кота, с которого душем смывают шампунь.