Мой ангел ведет меня к какой-то пещере, скрытой густой листвой. Внутри темно и глаза еще не привыкли к темноте, чтобы что-то расмотреть. Только звездное небо над головой вместо потолка из холодных серых камней. Но луна спрятался за тучами и не проливала ни одного косого луча на серые камни пещеры.
А его глаза продолжали петь мне… " Приди ко мне…"
Этот голос… этот зов… Голову буквально разрывает на части от жгучей и невыносимой боли. Она взрывается тысячами неизвестных мне голосов.
Цветок…Ночной Цветок… А потом сладкий, завораживающий голос оплетает мое сознание. Он ластится ко мне как котенок, преданно трется об мои ноги. А потом запускает свои острые коготки мне под кожу. Голос моего ангела. Но, почему он так похож на другой, запретный и полный соблазна зов, который я уже слышала.
И запах… Этот запах, который преследовал меня. Он повсюду, он накрыл меня тяжелым одеялом. Они переплетались, играли свою чудную музыку, растворяя меня в себе.
Запах ночи и голос демона.
Я до боли сжимаю пальцы так, что ногти впиваются в кожу. Это почти то же самое, что вырвать свое сердце из груди но…но я должна оторвать взгляд от его глаз. Нужно порвать эту серебряную сеть.
И я это делаю. Почти разрываясь на части, я отвожу взгляд, пока этот дурманящий запах и его песня не свели меня с ума.
Мой взгляд останавливается на его губах, искривленных в жестокой улыбке. А потом он улыбается шире, и я в ужасе смотрю на белоснежные острые клыки. Длинные и заостренные, они внушают почти животный страх.
— Вдохни этот чудный запах, мой цветок, — как ни в чем не бывало, говорит он, — так пахнут только эти лепестки и….ты.
Глаза уже привыкли к темноте, и я оглянулась вокруг. Подо мной был рассыпан цветастый ковер. От лилового до темно-фиолетового цвета насыщенного оттенка. Это были цветы. Сотни цветов покрывали пол этой пещеры. Почему-то жизненно важно стало вспомнить их название.
Голова тут же взорвалась острой болью.
Вспомни, вспомни. Вспомни.
Пульсировала в голове мысль. Но с каждым ее ударом накатывала разрывающая на части боль. Обхватив голову руками, я упала на колени. Тело сотрясала крупная дрожь.
— Прекрати! — закричала я. Боль сводила сума, — хватит, хватит! Ну, пожалуйста!
Умоляла я, сидя у его ног.
Слезы катились по моим бледным, холодным щекам. Горькие слезы обиды и непонимания. За что? Зачем мой ангел так меня мучает?
Нет! Никакой он не ангел к чертям собачим! Зло прокричала какая-то часть моего сознания. Ты так и будешь считать его своим ангелом, когда он вырвет из твоей груди сердце и съест сырым, наслаждаясь твоими криками?!
Внезапно он наклонился ко мне и заставил поднять голову. Луна медленно выплыла из-за тучи и залила пещеру расплавленным серебром. Я увидела его лицо.
Я уже привыкла к боли. За эти минуты она стала чем-то неотделимым от меня, даже родным. Но эта боль была другой.
Смотреть на его красоту было мучительно больно. Так, как смотришь на солнце. Оно слепит глаза, вызывает слезы и в конце концов заставляет отвернуться.
Но я не могла отвернуться. Я не могла даже моргнуть, чтобы движением рениц хотя бы на миг стереть его красоту.
Эта красота заставляла сжиматься сердце. Расплавленное серебро его глаз насмешливо сияло, зная, как я очарована. О боги, если бы эта красата была пустой, велеколепной картинкой, но не более. Но увы, она искрилась, прекрасная в своей жестокости. Она была отмечена печатью непоколебимой воли, силы и власти. И лишь одна вещь помогла мне выбраться из этого чудовищного порабощения. Красота была ледяной. Холодной и бесжалостной. Эти губы не знали теплой и ласковой улыбки. Эти глаза не знали милосердия и прощения.
Его рука нежно коснулась моей мокрой от слез щеки. А потом раздался звук вытаскиваемых из ножен кинжалов. Его руки теперь были увенчаны длинными острыми когтями, переливающимися всеми оттенками стали.
Еще одна слеза непроизвольно упала с ресниц. Он проследил ее путь острым когтем, больно зарапая кожу и оставляя длинную царапину. Щеку обожгло, когда кровь смешалась с солеными слезами.
А он наклонился еше ближе и провел языком по всей длинне царапины, слизывая кровь и слезы.
Закрыв глаза, я спросила и мой голос почти не дрожал:
— Что тебе от меня нужно?
— Ты должна вспомнить, мой цветочек. Скажи только одно слово и боль уйдет.
— Какое слово? — рыдания уже почти душили меня.
Он резко поднялся и подал мне руку, помогая встать.
— Пойдем, цветочек, у меня есть для тебя сюрприз.
Я как кукла, покорно пошла за ним. Луна все так же освещала пещеру, и я смогла разглядеть ее получше. Я буду смотреть по сторонам, куда угодно, только не на это чудовище.
Цветы росли не везде; в глубине, куда луна добрасывала только рассеянные, нечеткие лучи, тихо плескалась вода. Именно туда мы и шли.
Подойдя к самой воде, я увидела вдалеке какую-то каменную плиту, но рассмотреть никак не получалось, потому что она была слишком далеко. Судя по всему, эта плита находилась прямо по — середине пещерного озера. Там что, какой-то островок, и как туда добраться? Я не видела поблизости ни одной лодки.
Все так же не отпуская мою руку, незнакомец подошел к самой воде и, не останавливаясь, пошел вперед. Я испуганно дернулась назад.
— Не бойся, просто держись за мою руку, — сказал он и потянул меня следом за собой.
Осторожно наступив на поверхность воды, я с удивлением поняла, что не проваливаюсь, а иду как по гладкому стеклу. Но еще большее удивление охватило меня, когда я посмотрела под ноги. Под водой пллавали цветы. Тысячи бутонов лилово-фиолетового цвета, роняя свои лепестки, кружились под моими ногами. Они были какбуд-то под стеклом, но объемные и живые.
Так мы и шли по "стеклянному полю", медленно приближаясь к той самой загадочной плите.
Это был не островок. И это была не плита.
Каменный алтарь стоял прямо на воде. Он был сделан из черного мрамора, чем-то напоминая надгробие. На черном мраморе были выбиты какие-то непонятные руны, покрывавшие весь алтарь. При нашем приближение они засветились красным светом.
А еще на алтаре кто-то лежал.
По телу прошла дрожь и мою голову вновь накрыла волна боли. Чем ближе мы подходили, тем сильнее она становилась.
— Стой! Я не хочу туда идти! Оставь меня! — я безуспешно пыталась вырвать руку из его железной хватки. Но с такими темпами я быстрее сломала бы запястье, чем освободилась.
— Подойди к алтарю, — холодно приказал он, не обращая внимание на мою истерику.
Превозмагая боль, я сделала шаг.
На холодной мраморном камне лежала Богиня.
Молочная, нежная кожа на фоне черного мрамора казалась белее снега. Плавные, завораживающие изгибы ее юного, но уже зрелого тела поражали воображение. Такими совершенными могут быть только статуи древних богов, но в этом теле теплилась жизнь. Я чувствовала это.
Черные, вьющиеся крупными кольцами волосы были такими длиными, что накрыли все обнаженное тело юнной богини шелковым покрывалом, скрывая его от нескромных взглядов.
Но они были не полностью черными. От висков шли длинные пряди темно-фиолетового цвета. Их было много и они причудливо вились вокруг обнаженных плеч.
Ее глаза были закрыты, но это не мешало мне любоваться ее дивными чертами лица. Высокие скулы покрывал бледный румянец, а полные, сочные губы алели, как распустившиеся маки. И вся она как будто светилась. Чистым, нежным и ласковым светом.
Боль внезапно отступила и я с благоговением прикоснулась к этому волшебному существу. Ее кожа была холоднее мрамора на котором она лежала.
Гладкая, будто покрытая льдом, она обжигала пальцы.
Испуганно отдернув руку я обернулась к тому, кто знал ответы на мои вопросы.
— Кто она? Она…Богиня?
— Некоторые так считают, — насмешливо ответил мой мучитель, — но сейчас она всего лишь пустая оболочка, в ней нет жизни.
— Нет, я чувствую, что она жива, — возразила я.
— В этом теле нет души. Да, тело живет, но спит беспробудным сном. Оно проснется лишь тогда, когда в него вернется его хозяка, душа.
— А что ты хочешь от меня?