Я в ужасе обернулась к нимфе. Она тут же приложила палец к губам, приказывая молчать. Потом дотронулась рукой до горла и до ушей, давая понять, что сирены слышат только вибрации голоса. Потом провела рукой по своей шее и указала на сирен. Еще пол минуты прошло в отчаянных жестах и попытках понять, что нимфа от меня хочет. Нет, ну почему нельзя было все сказать до того как мы очутились в пяти метров от существ с острыми зубами и здоровым аппетитом? В конце концов, я поняла, что Нии нужна чешуйка с шеи сирены, чтобы запереть ее голос в раковине. А потом нимфа самым наглым образом толкнула меня в спину, и я буквально вывалилась из-за стены, служившей нам убежищем.
Несмотря на то, что я появилась далеко не бесшумно, сирены не обратили на меня внимания, продолжая петь. Я осмелела и теперь более уверенно зашагала в их сторону. В пещере было холодно и сыро, неприятно пахло морскими водорослями. Мой нос непроизвольно зачесался, и я чудом удержалась от того, чтобы не чихнуть. Осторожно подойдя к ближайшей ко мне сирене, я нерешительно протянула руку. Она же должна почувствовать, как я выдираю у нее чешую или нет? Выбрав удачную позицию для бегства, я ухватилась за тонкую чешуйку на шее морской певицы и дернула. Тело рефлексивно дернулось назад в позывах к бегству. Но краем глаза я уловила, что сирена даже не шелохнулась и осталась безразлична к моей краже. Значит у них нет ни обоняния, ни зрения, ни осязания. Тольку идеальный слух на чужие голоса. Я радостно помахала нимфе рукой с зажатой в ней чешуйкой. Все оказалось подозрительно легко и безопасно. Грот был наполнен сладкой песней сирен как бокал терпким красным вином. Я еще постояла секунду, последний раз пробуя на вкус дурманящий напиток их песни. Потом отвесила шутовской поклон исполнительницам и направилась к Нии, стоящей около стены,
по дороге отметив, что ночная вылазка не пройдет для меня бесследно, и я точно заболею. Сырость и холод уже отразился на моем саднящем горле. Я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться и чихнула.
Глаза нимфы стали неправдоподобно большими, а ужас, отразившийся в них, заставил меня остановиться. Я не хотела оборачиваться, потому что уже слышала…тишину. Песня оборвалась, словно кто-то порвал струну, слишком резко ударив по ней.
— …! — правильно оценила я ситуацию в трех словах с одним общим очень интересным корнем.
— Бежим! — если бы здесь были стекла, они бы разбились от пронзительного крика Нии.
Тело среагировала раньше, чем мозг, и я рванула вперед со скоростью, которой позавидовал бы и Крылатый.
Только не оборачиваться…только не оборачиваться… — чугунным молотом билась в голове мысль. Коридор извивался как змея, становясь то уже, то шире. Впереди я видела только неясный силуэт нимфы, которая периодически оборачивалась, чтобы проверить, не отстала ли я. А мне нельзя было оборачиваться. Они бежали за нами, я слышала их шипение голодной змеи. В лицо ударил поток холодного ветра, и я поняла, что спасение близко. Еще шаг, последний рывок, пронзительный свист, чтобы позвать Крылатого… Нимфа что-то отчаянно мне кричит, подбегая к жеребцу. А я чувствую только ледяную руку, сжимающую мое запястье, сдавливающую мой бешено скачущий пульс. Мне все-таки пришлось обернуться.
Они заключили меня в круг и почти нежно сомкнули свои тонкие пальцы на моем горле. Одна из них ласково гладила мои волосы, а вторая приложила тонкий пальчик к моему рту, прося не издавать ни единого звука. Горло сковало спазмом, и я не смогла даже запищать. Кольцо сжималось, и я уже не слышала ничего, ни бешеного шума волн, бьющихся о скалы, ни сумасшедшего крика нимфы, бегущей ко мне, чтобы тоже умереть…Только шипение этих тварей с острыми зубками и голодной улыбкой. Сирена положила руку мне на затылок и начала притягивать к себе, к своим губам. Стороннему наблюдателю могло показаться, что морская ведьма хочет меня поцеловать. Но я видела, как ее рот раскрылся, обнажив белоснежные клыки. А за ними извивался длинный и тонкий язык.
"Так вот как они съедают своих жертв, — отрешенно подумала я, — выедают все внутренности жертвы, как яйцо. Остается только шкарлупа, которой они тоже не брезгуют, но, может, оставляют на закуску. Не думаю, что моряки рассчитывали на такой поцелуй, стремясь к морским чаровницам сквозь шторм".